Извините ради Бога, будьте так любезны, если вас не затруднит, мне, право, так неудобно, подержите пожалуйста мой портфель, пока я настучу по [дол]бальнику вон тому х[рене] в пе[тух]ке!

В связи с истерией вокруг коронавируса, я представил, что сейчас 1981 год в СССР, все бы закончилось маленькой заметкой в газете "Известия" или, в крайнем случае, газеты "Правда" — "Здравоохранение загнивающего капиталистического запада не справляется с эпидемией".

Один приятель жалуется другому:

— Устал жутко, всю ночь картошку выкапывал.

— А почему не днем?

— Ну, днем я свою буду выкапывать.

Поймал Владимир Владимирович щуку. Два часа за ней гонялся, наконец, изловчился и ухватил за жабры:

– Вот уха будет сладка! И Пескову будет, о чем народу рассказать.

Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:

– Владимир Владимирович, отпусти меня, я тебе пригожусь, любую службу сослужу.

А Путин смеется:

– На что ты мне пригодишься?... Я — Президент великой страны. Все у меня есть. Нет, понесу тебя в резиденцию, сфотографирую, а потом велю Пескову уху сварить. Будет уха сладка.

Щука взмолилась опять:

– Владимир Владимирович, отпусти, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.

Подумал, подумал Путин, да и говорит:

– Ну, ладно, только желание – сначала, а амнистия – потом. А то уже бывали случаи…

– Это понятно. Веры-то сегодня никому на свете нет!

– Вот именно! Об этом самом и желание. Как раз после "Прямой линии" возникло. А можешь сделать всех моих плохих бояр и вообще всех чиновников российских умными, честными, бескорыстными, неравнодушными, работящими?

Щука посмотрела долгим взглядом ему в глаза – и тихо так пролепетала:

– Ладно, вари уху…