Лучшие истории дня
25 марта:
* * *
24 марта:
Илье Репину запрещали заходить в Третьяковскую галерею.
Запрет появился не просто так. Илья Репин был жутким перфекционистом, и всегда, всегда стремился к совершенству! Он приходил переделывать, переписывать фрагменты на своих законченных ранее картинах, дорисовывал нужное или убирал ненужное.
Конфуз заключался в том, что картины Илье Репину уже не принадлежали, Павел Третьяков больше всех страдал от репинского перфекционизма: художник приходил переписывать свои уже проданные картины прямо в Третьяковскую галерею.
После таких визитов Третьяков приказал служителям галереи не пускать художника, если при нем были рисовальные принадлежности — кисти и краски.
22 марта:
Однажды, будучи на природе, я наблюдал удивительное зрелище: проснувшись рано утром, вижу, что в мой пятилитровый прозрачный бачок с водой попало несколько десятков муравьёв. Сначала они барахтались врозь, но потом постепенно начали собираться в кучку. Увидев, что муравьи взбираются друг на друга и, как мне показалось, топят своих
же, чтобы выжить, – я отказался от мысли им помочь. Каково же было моё удивление, когда через два часа увидел муравьёв живыми. Они создали маленький плавающий живой островок, расположившись друг на друге в виде пирамиды. Меня заинтересовала живучесть этих насекомых, и я стал наблюдать за ними. Те, что были внизу, конечно же, находились в воде, но до определённого времени. Их добровольно сменяли муравьи с верхнего ряда. Они спускались в воду и только после этого, уставшие держать своих сородичей, насекомые вылезали на этот живой островок для отдыха, чтобы потом вновь сменить своих друзей. Причём ни один из них не пытался быстрее подняться на верх, наоборот, спешили спуститься в воду, туда, где было труднее всего.
Я был поражён их героическим самопожертвованием и взаимовыручкой и потому решил быстрее им помочь. Мне удалось найти ложку, которая легко входила в горлышко сосуда. Когда муравьи увидели спасение, они организованно по одному вылезли на сушу, но один, всё-таки обессиленный, не смог зацепиться за край ложки и остался барахтаться в воде. Заметив это, последний муравей, замыкающий колонну, вернулся обратно.
Я как будто слышал, что он зовёт его и умоляет: "Держись, брат, я тебя не брошу!". Понимая, что с "берега" не дотянуться, муравей стал спускаться в воду, но тут я не мог больше смотреть на эту щемящую сердце картину и подвинул ложку поближе. Тогда он легко дотянулся до своего собрата и вытащил его. Таким образом, эта живая плавающая пирамида выжила благодаря взаимопомощи. Весь процесс наблюдения вызвал у меня массу разнообразных чувств.. Сначала было осуждение, когда я подумал, что муравьи топят друг друга. Затем удивление, что они остались живы после долгого плавания в воде.
Потом было просто интересно наблюдать за ними, но, увидел чётко отлаженную систему самоспасения, я пришёл в восторг. Каждое насекомое знало, что ему нужно делать. И, конечно, я сожалел, что с самого начала не помог муравьям. Они своим поведением заставили меня устыдиться.
И последнее чувство, которое я пережил в это время, — великая досада. Непрерывным потоком ко мне шли мысли о людском — равнодушии, разногласии и недоброжелательности и т. д. Хотелось закричать на весь мир: — "Люди! Если вы не знаете, как надо жить, научитесь хотя бы у муравьёв".
* * *
21 марта:
Однажды я подбила мужа кататься на трамвае по Вене. Я сказала: это специальный трамвай кольцевого маршрута, из него мы сразу увидим оперу, ратушу, парк и парламент. И все это за ничтожные деньги.
Это был шикарный план, но не тот трамвай, поэтому центр быстро закончился и мы стали, скорее всего, единственными в том году туристами, посетившими
венское трамвайное депо. Смеркалось.
Обратный путь требовал новых ничтожных денег, мелочи у нас не осталось, так что мы потащились в забытое богом облезлое кафе.
В кафе сидели не очень приветливые турки. Это явно было специальное кафе для диаспоры, и нас там подробно рассмотрели с интересом и недоумением.
Но деньги разменяли, мы сели в следующий трамвай и уехали в сторону центра.
А по возвращении обнаружили, что с нами уже нет дорогой зеркальной камеры, притом чужой — перед поездкой мы ее одолжили у наших друзей.
Камера явно осталась в турецком кафе. А значит, ее уже перекрасили, разобрали и продали по частям. Но мы обязаны были проверить и потребовать. Хотя бы с обидой посмотреть туркам в глаза.
И тут возникло две проблемы. Первая — мы не запомнили, откуда приехали. Вторая — ничтожные деньги на проезд опять закончились. Поэтому мы выбрали аутентичный русский путь и пошли обратно пешком по шпалам.
Интуиция должна была нам подсказывать, на каких развилках не надо сворачивать.
Возвращение равнялось примерно пяти километрам по незнакомому зимнему городу. Когда мы наконец увидели кафе прямо по курсу, из кафе прямо по курсу увидели нас.
Нам махали из окна и трясли сумкой с камерой. Нам радовались, хлопали мужа по плечам, просто так напоили кофе, подарили мелочь на проезд и, как могли, объяснили, что они всю голову тут сломали, пока думали, где и как нас искать.
И одна пожилая турецкая женщина показала на камеру, на меня и ласково погрозила пальцем, что в переводе с турецкого означало "больше не разбрасывайся ценными вещами, дорогая".
И мы наконец вернулись в свою гостиницу. Без фото ратуши, но с возросшей верой в человечество в отдельно взятом трамвайном депо.
PS. Вспомнила эту историю, потому что вчера забыла любимые очки в каннском ресторане, а через пять минут их там уже не было. Ясно — понятно, почему они тут приколачивают к набережной стулья!
* * *
20 марта:
Захожу на кухню — на полу вода со стиральной машинки. Ну старенькая машинка, что то там износилось.
Говно вопрос. На Авито нашел мастера по машинкам, заказал. Приехали ребята поменяли что надо, все наладили. Пока ремонтировали нашли шильдик на машинке, ей уже двадцать с лишним лет.
Ну заодно вспомнил про холодильник заказал другого мастера.
Приехал прочистил, поменял фреон, холодильник заработал с новыми силами. Пока ремонтировал нашел шильдик на холодильнике - тоже двадцать с лишним лет.
И всё прекрасно в этой истории, кроме одного нюанса.
Спросил ремонтников про то мол не пора ли менять этих старичков и все в один голос говорят, что они надёжнее новых агрегатов, с нуля.
Как, сцуко, как мы дожили до того, что техника с двадцатилетним стадем стала надежнее новой из магазина?
Как?!
* * *
19 марта:
Жила у нас в доме прапрадевушка стопицотлетнего возрасту. Октябрина Ильинишна, родилась, по еёйным же словам, то ли в первую годовщину того самого 25-го октября, то ли за три года до него, уже не важно.
Прожила войну, оттепель, расцвет застоя и застой расцвета, пережила перестройку и развал союза, и осталась одна в своей хрущобе.
Занимала у всего подъезда "до пенсии" щепотку соли, кусок хлеба, сигарету и "рюмку водки на столе". Конечно, никто ей не отказывал.
И вот как-то в начале очередного тысячелетия начали у неё болеть ноги. Мы ей говорим, а почему бы вам, Ленинина Виссарионовна, не взять палочку? А она вся такая – и чё я буду, как старая бабка с клюкой ходить?
* * *
18 марта:
Если вы когда-нибудь мучились, чувствуя себя непроходимо тупыми — вспомните, что в бразильском городе Гояния два идиота распилили контейнер с радиоактивным цезием-137, который перед этим спёрли из установки для радиационной терапии, а другие идиоты нашли этот контейнер на помойке, притащили к себе домой, пригласили всех друзей и родственников полюбоваться на прикольный светящийся порошок, а потом отдали его играть детям (итог: четверо погибших, около двухсот пятидесяти пострадавших разной степени тяжести, масштабная спасательная операция, затронувшая свыше ста тысяч человек, под сотню радиационно заражённых зданий, около десятка из которых пришлось разрушить).
А теперь хотите вишенку на торте? Это всё случилось через год после Чернобыля.
* * *
17 марта:
15 марта:
* * *
14 марта:
Знакомый мой, Николай Васильевич, безвыездно прожил в Брянске, на одной работе, двигаясь неспешно по службе. Хотя до финансовой кормушки так и не допустили. Последнее время он упорно и тщательно готовился к старости. Постоянно перерабатывал, чтобы хоть чуть повысить пенсию. По выходным — шабашил настройкой станков. Постоянно
откладывал и экономил в быту, дабы увеличить сбережения. Жизнь без работы он представлял смутно, в виде домика с неизбежной деградацией на огороде.
Но недавно он чуть не погиб. Самолет при взлете столкнулся с тягачем, ушел с полосы, но не загорелся. И не взорвался. Все пассажиры спаслись. Николай заторможенно смотрел на аварию, и пытался понять, что живой.
И этот чудесный случай изменил его.
Итак, вот что проделал Николай Васильевич после:
1. Решительно уволился и оформил пенсию (хотя собирался еще года 2-3 работать).
2. Продал свой участок на приличном кладбище, а в завещании написал просьбу о кремации. Потом подумал, и выкинул завещание нафиг.
3. Купил самую теплую и дорогую куртку из возможных. Потому что осознал, что каждую зиму он месяцами терпел холод в убогом пуховичке из 90х. И удобнейшие, теплые, непромокаемые ботинки. Увидел абсолютно ненужный складной нож из суперстали, и купил. Потому что в школе мечтал о подобном. И новейший фотоаппарат, вместо мыльницы, что подарили в 2001м. Вспомнив, что когда-то наслаждался городскими съемками. Мысль продолжить это, выкладывая в сеть, вдруг так поразила, что взял комп с огромным экраном. А когда настраивал, ставя последние Фотошоп с Премьером, завис над красотами родной страны, и заказал тур на Алтай.
4. Вернул на свой счет деньги, которые откладывал детям. Рассудив, что им уже давно за тридцать, они здоровы и пристроены. И вспоминают папу только для выпрашивания.
5. Обновил белье и гардероб, с ненавистью запихав в мусорник протертые рубашки и трусы, которое "еще можно носить".
6. Новыми глазами увидел, в какой дедовский гадюшник превратилась квартира после смерти Галины. И понял, что так жить больше не хочет. Заменил продавленный годами матрац, вместе со скрипучей кроватью. Заодно избавился от еще советской ванны с трещинами на эмали, и унитаза "с полочкой", да и вообще всей старой сантехники. Оплатил замену дурацких опостылевших люстр на освещение по периметру, которое "не мог позволить". И вообще, стал считать омерзительными фразы, которые любил некогда повторять. Вроде "на наш век хватит", "не жили богато, и начинать не стоит", "да куда уж нам, старикам"...
И в завершение, Николай запретил себе тревожиться о завтрашнем дне. Мол, как будет, так и будет. "Я подумаю об этом завтра"
Говорит, что счастлив.
* * *