Самое популярное 30 ноября

сказался на укладе жизни "истинного арийца" и его детей. Он все так же трудолюбиво возделывал свой участок и вероятно занимался бы этим всю жизнь. Война внесла свои коррективы в размеренную сельскую жизнь. Двое старших сыновей Фридриха ушли на фронт. Один погиб в 40м при английской бомбежке, второй — в 42м под Москвой.

Оставшиеся 3 ребенка подрастали и обещали стать хорошими помощниками отцу по хозяйству. Отгремела и закончилась война, в 4х км от земель Фридриха пролегла граница между ГДР и ФРГ. Фридрих оказался на территории ФРГ и был этому рад.

И тут выяснилось, что за землей Фридриха на территорию ФРГ также попала деревушка Варта, оказавшаяся на самой границе. А единственная дорога из Варты в Айзенах пролегала через реку Верра и через территорию новообразованной ГДР. Мост был разрушен во время войны и деревушка оказалась фактически отрезана от остальной страны. Восстанавливать дорогу в другое, теперь уже, государство никто не хотел. Между деревушкой и остальной частью ФРГ лежали земли Фридриха и непроходимое болото в пойме реки.

К Фридриху пришел мэр местной общины с предложением выкупить часть земли на постройку дороги к затерянной деревушке. Фридрих прикинул: время было напряженное, в 4х км, на том берегу реки стояли советские войска. Продать землю — означало продать средства к существованию, а сможет ли он уберечь полученные деньги в случае нового конфликта — уверенности не было. И Фридрих совершил неслыханную по меркам Германии вещь: отказал Родине когда она обратилась к нему за помощью. Примерно полгода прошло в уговорах мэром. На носу были местные перевыборы и мэру очень хотелось построить дорогу, получив таким образом голоса деревушки. Через полгода к Фридриху пришел судебный пристав и пригласил его на судебное заседание по вопросу принудительной продажи части его земли в пользу государства в связи с государственной необходимостью. На суд съехалась вся деревушка Варта и половина всей общины. Фридриху пришлось выслушать немало "лестных" слов в свой адрес, пока до него дошло слово. Фридрих был немногословен. Он лишь достал кодекс законов третьего рейха от 35го года...

НСДАП была прежде всего социалистической партией и о трудящихся до войны заботилась. В кодексе черным по белому было написано, что фермерское хозяйство имеет право на гарантированное владение землей из расчета 0.75 гектара на человека. На дворе был 1950й год, в ходе послевоенных реформ законы менялись не спеша и до этого закона очередь ещё не дошла. Семья Фридриха насчитывала 5 человек: 3х детей и Фридриха с женой. Таким образом Фридрих гарантированно владел 3.75 гектара из 4х. После этого Фридрих продемонстрировал постановление фюрера от 1944 года, в котором говорилось об изъятии сельскохозяйственных земель на нужды фронта. Исключение составляли лишь семьи, потерявшие 2х и более членов на фронтах родины. Казалось бы: не тот случай. Однако постановление было написано в духе военного времени и содержало формулировку "пожизненно". Само собой, после войны постановление фюрера никому не пришло в голову отменить.

Судья провел в совещательной комнате 4 часа. Решение его было однозначным: земли Фридриха не подлежали принудительной продаже. С Фридрихом поссорилась вся община. От него отвернулись друзья, с ним перестали здороваться, жители отрезанной деревушки Варта при встрече с ним демонстративно отворачивались и поворачивали с другую сторону.

Ещё через полгода Фридрих пришел к мэру сам. Предложение его было простым: продавать свою землю он не хотел, но предложил сдать её общине в аренду. Особого выхода у мэра не было и договор аренды земли на 100 лет был подписан.

Дорога была построена, деревушка получила связь с остальной страной, мэр был переизбран. Понемногу о ссоре с Фридрихом забыли и жизнь его пошла как и прежде.

Сегодня Фридрих Штаанбаум покоится в могиле на семейном кладбище, а дети его являются самыми богатыми землевладельцами Германии. На их счетах находится порядка 125 миллионов евро. Кто в 1950м году мог знать, что арендованная по контракту на 100 лет земля за 50 лет вырастет в цене в 500 раз. Ежегодно государство выплачивает наследникам Фридриха порядка 2х миллионов евро за аренду земли под дорогой. Как говорят сами наследники, самое большое счастье в жизни — жить в стране, где всегда соблюдаются законы.

с любой собакой (особенно с черным терьером!) может позволить себе только хозяин, причем хозяин любимый, лучше всего — вырастивший. Иначе собачка вполне может закусить вашей рукой. Чаще всего после такого демарша собака начинает рычать, кто в шутку, а кто и всерьез, и быстро все уминает. Некоторые собаки — домашние, холеные и кормленые, не реагируют вообще.

Буська отреагировала! Смотрит на меня в полном ужасе: Боже! Кошмар! Хозяин голодный! Выбирает косточку получше и кладет передо мной — на, питайся!

Вообще Буська к еде относится серьезно, и не только к своей. Когда главные для нее в зоопарке лица, Алена — хозяйка и Толик — глава этого подразделения (Буська, как собака служивая, тонко чувствует всякую иерархию), садятся перекусить, Буська остальных работников от стола гоняет. Несколько последних месяцев она воспитывает волченка Вира, найденого в тайге, опекая его со всей возможной нежностью. Но когда Вир (уже выросший здоровый 8-ми месячный волчина) позволил себе рыкнуть на Буську охраняя свое мясо, он моментально получил сильнейшую трепку, мясо было отобрано и Буська гордо ходила с ним во рту, хотя совсем не хотела кушать.

Мораль: те уроды, которые рассуждают про Павлова, рефлексы и то, что у животных ничего больше нет, сами годятся только на опыты.

А чтоб его не спутали с официантом, через плечо у него была красная орденская лента, и восьмиконечная звезда на правом борту пиджака – ну вылитый посол небольшой, но гордой державы.

А вот немолодой мужчина – скажем прямо: пожилой мужчина, скажем еще прямее: старик, подошедший к летней террасе ресторана "Амбассадор", выглядел совсем по-другому – одетый чисто, но очень скромно, сутулый и, главное, вовсе не уверенный в себе. Он робко огляделся, присел за крайний столик, достал из кармана носовой платок и обтер лысину.

Было жарко. Июль. А в этом городе летом часто доходило до тридцати пяти. "Амбассадор" был на солнечной стороне Александровской улицы (бывшей Пролетарской, бывшей 10 лет Октября, бывшей Сталина). Тент с изображением все того же амбассадора с бабочкой и звездой совершенно не давал прохлады. Наоборот, казалось, что в тени тента еще душнее.

К старику подошел официант, положив перед ним целых четыре папки – основное меню, бизнес-ланч, бар и "летний привет от шефа". Раскрыл, разложил на столе.

— Напиточки перед заказом? – и он перечислил все разновидности лимонадов и коктейлей. – Или кофе желаете?

— Сынок! – сказал старик. – Я просто посидеть присел, передохнуть. Жара видишь какая.

— Сударь, – решительно, хотя вполне корректно, возразил официант, – так нельзя. Или вы заказываете, или вы уходите.

— Да я ж просто посидеть! У вас же пусто совсем!

Действительно, на летней террасе не было никого, а если вглядеться в широкие затемненные стекла – то и внутри тоже никого не было. Бармен, стайка официантов у стойки – и охранник у дверей.

Официант пожал плечами:

— Извините, такое правило.

Потом вроде бы сжалился:

— Закажите хоть что-нибудь! Самое, ну типа недорогое. И сидите хоть три часа. Хоть до закрытия.

Старик поводил пальцем по строчкам меню.

— Что ты, сынок. Тут одна газировка стоит как полкило сосисок!

— Тогда извините.

— Да пожалуйста, – вздохнул старик.

— Извините – в смысле, вам придется уйти.

— Прямо вот взашей меня выгонишь?

— Ну зачем же… Я надеюсь на ваше благоразумие.

Он повернулся и пошел к дверям, ведущим в зал. Обернулся. Сделал рукой жест "идете прочь".

Старик, однако, не уходил.

Ну что я буду описывать скандал, который начался? Ну что я буду рассказывать, как четверо официантов и один охранник обступили столик и стали – сначала по-доброму уговаривать старика уйти, потом громко кричали всякие нелестные слова, а потом кто-то даже начал вытаскивать из-под него стул. Почему? Да очень просто! В народе это называется "пойти на принцип". Наверное, официантов разозлило непонятное упрямство старика – так вот же! Кто кого переупрямит.

Вдруг из дверей выскочила совсем юная официантка с подносом. На подносе стояла маленькая бутылка минеральной воды, пустой стакан с ломтиком лимона и трубочкой, и блюдце с тремя "мадленками".

— Кушайте, дедушка! – сказала она, обернулась к своим бессердечным друзьям, сверкнула серыми, полными слез глазами и крикнула: — Отстаньте от него! За все заплачено!

— Наташка! Дура совсем? – всплеснула руками другая официантка. – Сама, что ли, заплатила?

— А кто? Ты, что ли? Сама!

— Смотри, разоришься, всех бомжей кормить!

— Он не бомж! – возмутилась Наташа. – Просто пожилой человек. А вы злые!

— Сама дура!

Старик сидел посреди этого галдежа, глядя на неоткрытую минералку.

Но тут настало второе "вдруг".

Вдруг мимо террасы проехал шикарный автомобиль. Кажется, даже "Бентли". Ну в крайнем случае "Майбах". Автомобиль тормознул, дал задний ход, хлопнула дверца, и оттуда выскочил мужчина в дорогом светлом костюме:

— Федор Семеныч! – бросился он к старику. – Как тесен мир! В ту пятницу мы с вами гуляли по Ницце, и вот пожалуйста!

— Привет, Коля! – сказал старик, чуть привстав и протянув пришельцу руку. – Тоже решил в родные края наведаться? Что у тебя там в "Опербанке"? А то я слыхал…

— Держимся, Федор Семеныч! Пока что держимся! – он обвел глазами официантов и засмеялся: – Счастливая встреча сотрудников с хозяином?

— Для кого-то счастливая, а для кого-то не особо! – сказал старик и вдруг тоном, не допускающим возражений, сказал: — Директора мне! Как его там? Кузьмин Марк Геннадьевич, что ли? Ну-ка, быстро!

Через две минуты директор стоял перед столиком, лопоча: "Федор Семенович, как рады мы вас видеть…" и все такое.

— Хреново с кадрами работаешь, Кузьмин! – сказал старик. – Ты уволен. Директором комплекса "гостиница-ресторан Амбассадор" назначаю Наталью… как твоя фамилия и отчество, деточка?

— Шустова, Наталья Сергеевна.

— Образование у тебя какое?

— Экономический факультет, четвертый курс! На пятый перешла. Я просто летом тут подрабатываю.

— Вот и отлично. То, что надо. Назначаю Наталью Сергеевну Шустову!

— Что вы! Я недостойна! – сказала она.

— Справишься! – и обратился к теперь уже бывшему директору, – Передашь ей дела, Кузьмин. Прямо сегодня. Приказ тебе пришлют. И выходное пособие будет, не кисни!

Он поднялся из-за стола, по-стариковски чмокнул Наташу в щеку, и, обернувшись к своему знакомцу, приехавшему на "Бентли", стал говорить с ним о своих бизнес-делах: банки, курсы, акции, доли и все такое…

Наташа смотрела ему вслед, и счастливые слезы текли по ее щекам. "Я недостойна… — шептала она. – Но я справлюсь! "

***

Наташа разогнала всех сотрудников, наняла новых, главбухом взяла своего молодого человека, и они за три месяца раздербанили весь бизнес, так что осталось только здание, которое потом задешево купил Коля, который на "Бентли".

А Федор Семенович проклял себя за то, что читал такие добрые и нравоучительные истории в интернете, и вот решил, старый дурак, сам попробовать.