Питер. Ржевка. Клуб "Глобус".

Пара охранников клуба то ли отлучилась куда-то, оставив коридор без присмотра, то ли отвлеклась... Короче уже через три минуты 5-6 молодых обаятельно-нетрезвых мужчин активно машут руками и ногами, стараясь раскидать по полу побольше зубов и волос и старательно брызгая на стену кровью из свороченных на бок носов. На крики из зала прибегают зрители, мгновенно получают в лоб из-за огранниченности пространства и из разряда зрителей переходят в разряд активных участников.

Не веря своему счастью, я передвигаюсь в пределах полутора-двух метров от границы боевых действий с видеокамерой в руках. Освещение — великолепное, озвучка — нет слов. В это время один из участников побоища замечает меня боковым зрением и с воплем "Х*ле, ты, с*ка, снимаешь" делает мощный рывок прямо в объектив. Я понимаю, что этот великолепный кадр будет скорее всего последним. За себя я не боюсь — привык уже отмахиваться, а вот камере скорее всего конец. И в это время (о чудо!), огромное синее с белыми полосками пятно проносится мимо кадра, сминая нападающего перед моим носом и впечатывая его в стену. Зажав голову злодея под мышкой, пятно наносит по ней несколько ударов кулаком, одновременно крича в эпицентр побоища:

— Братваааа!!! Фраера с камерой не трогать!!! Потом вместе позырим!!!

В ответ ему, сидящий в углу на корточках паренек с абсолютно красным от крови лицом, выдает:

— Да, да, точно! И узнаем кто начал!!!

Пошли три еврея православие принимать. Пришли к батюшке, посоветовались. Батюшка им:

— Ну, ладно. Только имена вам на православные надо поменять. Как тебя зовут? — первого спрашивает.

— Гиршем, батюшка.

— Ну, будешь Гришкой, что ли. И однозвучно, и однозначно. А тебя как? — второго спрашивает.

— Мойша я.

— Будешь у нас Мишей. И однозвучно, и однозначно. Ну, а ты что? — у последнего.

Тот чего-то покраснел, не отвечает.

— Не бойса, не бойса. Говори, как есть.

— Сруль меня, батюшка, зовут, есть имя такое еврейское.

Почесал поп затылок, подумал, и выдает:

— Будешь, значить. Акакием. Ну, не однозвучно, но однозначно.

Трудно держать спину прямо, когда в ней столько ножей...

Американский солдат возвращается с фронта и едет по Англии в поезде.

Все сидячие места заняты, только в одном купе сидит англичанка, напротив нее на сидении — собачка, рядом — англичанин.

— Леди, разрешите мне присесть!

— Вы, американцы, все очень грубые! Вы что, не видите, тут сидит моя собачка!

— Но леди, я очень устал, я воевал три месяца на фронте, я хочу сесть!

— Вы, американцы, не только очень грубы! Вы еще и надоедливы!

— Леди! Я тоже люблю собак, у меня дома их аж две. Давайте я сяду и подержу вашу собачку на руках!

— Вы, американцы, не только очень грубы и надоедливы! Вы просто невыносимы!

После этих слов американский солдат берет собачку, выкидывает в окно и садится. Леди теряет дар речи. Сидящий рядом англичанин говорит:

— Знаете, молодой человек! Я вовсе не согласен с ее определением американцев, но я позволю себе заметить, что вы, американцы, делаете многие вещи не так. Вы ездите не по той стороне проезжей части, держите вилку не в той руке, а сейчас вы выбросили в окно не ту с@ку!

Отсидел такой реальный урка на зоне пятнашку, вышел, поехал Москву смотреть.

Ходит, осматривается, не узнает ничего, все ему нравится. Видит вывеску "Шоколадница". Дай, думает, зайду.

Заходит, садится за столик, кругом чистота, лепота. Подбегает к нему девочка с подносиком, спрашивает

— Что будете заказывать?

— Я, дочка, давно в Москве не был... Хожу вот, смотрю... Принеси ты мне чайку горячего, да и все.

— Ой, у нас знаете, такой богатый ассортимент! Черный, зеленый, фруктовый... Столько сортов! Вам какой?

— Ну, я давно в Москве не был, не знаю даже... Принеси на свой вкус!

Девочка несется на кухню:

— Ой, там такой страшный посетитель сидит! Весь в наколках! Зубы золотые! Чаю попросил на мой вкус. Ой, он такой страшный, он же это... только что откинулся — если не понравится, он же тут все разнесет, а меня зарежет!

Повар говорит:

— Да знаю я, какой они чай пьют! Давай сюда все сорта! А теперь килограмм чая — литр кипятка!

Заваривает, девушка это наливает в чайничек, несет посетителю. Урка наливает чашечку, выпивает залпом, долго смотрит на девочку и говорит со вздохом:

— Да, дочка... Смотрю, жизнь-то и тебя помотала...