— У моей жены память лучше, чем у слона.

— В смысле?

— Ну, слоны помнят все, что было, а моя жена все, чего даже не было.

Проснулся однажды римский композитор Корсаков от какого-то Шумана (как оказалось, Глюк), продрал Глазунова, почесал в Бородине. Потом выпил

Чайковского с Бизе, съел Штрауса под Сметаной, закусил Хренниковым с Мясковским, и такое у него в животе Пуччини сделалось! Он понял, что Стравинский. Вскочил, накинул Шуберта и выбежал во Дворжака, чуть на Глинке не поскользнулся. Посереди Дворжака сел на на Могучую Кучку

Мусоргского. Бах! Брамс! — навалил Гуно. Запахло Паганини. Римский композитор Корсаков взял Листа с капельками Россини — и Скрябиным по

Шопену.

— Кать, давай купим новый телевизор.

— Мы еще старый не досмотрели.

Мышь лениво залезает в мышеловку, привычным движением оттягивает пружину, обнаруживает вместо французского сыра белорусский и записочку: "Санкции"