кроме курсантов-пехотинцев набрали взвод пограничников, взвод артиллеристов, взвод замполитов и роту лётчиков. Жили мы в 5-этажной казарме, напротив казармы была санчасть, а немного левее караулка и гауптвахта, между санчастью и "губой" был летний умывальник. Мы все вернулись с обкатки танками и вечером наш ротный поставил задачу, чтоб к утру форма была постирана и поглажена, а ещё представил нам нового старшину. С этого собственно история и началась.

В 1-м взводе большая часть курсантов была из местных, я в том числе. Мы решили воспользоваться всеобщей суматохой и банно-прачечную ночь провести по домам. Минут тридцать мы маячили перед глазами у нового старшины, а потом под предлогом того, что до 5-го этажа вода плохо доходит, да и места в умывальнике мало, мы отпросились стираться в умывальник между "губой" и санчастью. Далее, минуя умывальник, мы дружно перемахнули забор и разошлись каждый в свою сторону. Мне было по пути с одним из курсантов – Артуром, у которого какая-то дальняя родственница жила рядом с училищем и он держал там "гражданку". Артур переоделся и мы рванули по улице генерала Петрова, в надежде что нас догонит какой-нибудь трамвай, которые так поздно уже практически не ходили. Через две остановки, в районе Паркентского базара мы встретили двух курсантов из взвода пограничников. Вчетвером мы могли уже и за такси заплатить. Но, не прождав и пары минут, мы увидели выезжающего из темноты офицера. Это оказался командир взвода пограничников лейтенант с говорящей фамилией – Несговоров. Бежать было поздно. Несговоров велел нам через 10 минут доложить дежурному по училищу, что он задержал нас в самоволке. А потом своим ходом проследовать на гауптвахту. Скомандовал нам: "бегом марш! " и уехал. Пробежав сотню метров я развернулся, догнал Артура и мы продолжили путь домой. А пограничники побежали в училище. Ночью я постирался, погладился и утром с первым трамваем вернулся в училище ещё до подъёма.

Через день, во время занятий, ко мне подошёл мой взводный лейтенант Норматов:

— Ты где был прошлой ночью?

— В казарме спал. – Честно признался я.

— А позапрошлой?

— А позапрошлой мы все стирались. Вот ребята все меня видели.

— Ладно, пиши объяснительную, где был.

Я и написал, что стирался возле санчасти, что меня видели не меньше 18-ти курсантов (далее список всех самовольщиков) и старшина роты. Что самое забавное – старшина, у которого я весь вечер перед самоволкой мелькал перед носом, подтвердил, что пол ночи видел меня то там, то сям.

На всякий случай я ещё подстраховался, попросил ребят, стоявших в карауле провести разъяснительную беседу с теми двумя пограничниками, временно загорающими на "губе". И как оказалось не зря.

Ещё через день меня вызвали к замполиту батальона. Замполит был крепким таким майором с замечательным чувством юмора. Я спокойно зашёл. Там уже сидели Норматов и Несговоров. Мне начали рассказывать, что обманывать не хорошо, что мне лучше будет, если я скажу правду. Я честно глядя в глаза продолжал утверждать, что в ту ночь не покидал территорию училища. Тогда в канцелярию пригласили с гауптвахты тех двух пограничников, но и они сказали, что меня не узнают, что да мол, тот курсант тоже был высокий (а во мне 191 см), но лицо совсем другое. После очной ставки нас всех отпустили. Из кабинета выскочил Несговоров и глядя на меня снизу вверх пообещал довести это дело до военной прокуратуры, чтоб другим неповадно было обманывать офицеров. На что я опять сказал, что он ошибается и меня не видел. В общем от меня отстали.

Прошло пол года. Пограничников переселили в другое здание, а нас стали обучать программе аэроклуба. Местные умники решили сразу после первого курса отправить нас на полёты на самолётах Як-52. В результате мы всё лето проваляли дурака на аэроклубовских аэродромах, но ни минуты не налетали из-за отсутствия бензина Б-91/115. Но это было потом, а тогда мы стали ездить на занятия в Ташкентский аэроклуб. Там рядом и пограничники оказались. Встретились мы с Несговоровым снова. Он уже без прежних эмоций спросил меня, был ли я в самоволке или нет, он мол никому не скажет, так мол для себя. Я опять сказал, что в самоволке не был. Он задумчиво на меня посмотрел, передал привет Норматову и ушёл.

Ещё через пол года мне удалось перевестись в Тамбовское Высшее Военное Авиационное Училище Лётчиков. Там я ещё год проучился и вот приехал на летних каникулах в Ташкент. Пошёл в комендатуру ставить на отпускном отметку "прибыл-убыл" и встретил там уже старшего лейтенанта Норматова, который менялся с патруля. Разговорились о том, о сём. И вот он меня спрашивает:

— А на самом деле ты был тогда в самоволке?

— Конечно был – отвечаю – теперь-то что скрывать.

Норматов посмеялся и говорит:

— Сейчас сменюсь с патруля позвоню Несговорову, он же тогда поверил, что это и на самом деле был не ты.

Вот я и говорю – врать плохо, но если уж начали, делайте это уверенно, так чтоб сомнений не было даже у тех, кто знает правду.

на них валом валил смотреть, как там за границей иностранцы живут, развлекаются и приключения имеют на свою голову.

Кроме прочих посмотрел один из заокеанских фильмов 1930-х или 1940-х годов и директор школы, в которой она, ещё девочка, училась. И на директора просто огромное впечатление произвела одна сцены из фильма: красивая ногастая американка, в чулках сидя перед героем фильма — этаким суперменом, ceксуально кладёт ногу на ногу и нагло затягивается сигаретой, высокомерно с ним разговаривает. На голове у той молодой женщины — шляпа.

Эта сцена и эта американка настолько поразили бедного советского школьного директора, что он не мог спокойно жить. Он думал об этом, пытался снова попасть на этот фильм, но тогда фильмы редко повторяли.

Как было сказано, "сейчас бы мужчина просто купил кассету с фильмом и смотрел бы его хоть каждый день, но тогда это было невозможно".

Тот директор мучался страшно, та проклятая гражданка из сцены не выходила из головы и из фантазий. А наша героиня-школьница как раз была в старших классах, может даже в выпускном — не помню точно. Опять таки не помню, как он ей это предложил и что пообещал — деньги, хороший аттестат, какой-либо подарок? Но закончилось это тем, что директор её одел почти как ту американскую актрису, в похожую шляпу и платье (насколько сумел достать подобное). И в закрытом кабинете (или дома у него) эта старшеклассница раскуривала перед ним сигарету и дословно повторяла слова героини из голливудского фильма, разыгрывая ту же самую сцену. Директор соответственно "играл" роль актёра — главного героя.

Мужчина был счастлив от этого, его фантазия была реализована.

Старшеклассница обещанное тоже получила, и поняла на всю жизнь, что мужская психология и желания сложней, чем ей кажутся и чем изображаются в советских книжках. Все остались довольны.

И хотя формально ceкса между ними не было (по крайней мере женщина в 1990-ые этого не упомянула), но для меня эта история служила доказательством того, что никакой Сталин и советская власть "души прекрасные фантазии" в мужских душах убить не смогли. Даже в самое мрачное время.