Едет Горбачев по Москве на своем лимузине, видит, Никулин куда-то идет.

Горбачев шоферу:

— Ну-ка, притормози, я с Никулиным поздороваюсь (а любил, чертяка, в демократию поиграть), — шофер машину к тротуару прижал и остановился.

— Доброе утро, Юрий Владимирович.

— Доброе утро, Михал Сергеич.

— А вы никак выпивши? Небось, с вечера припасли, сечас же до двух не продают.

— Да нет, утром купил.

— Не может быть!

— Да я и сейчас могу взять.

— Где?!

— Да хоть в этом гастрономе. Только вы, Михал Сергеич, в сторонке незаметно постойте и чтобы у продавщицы потом неприятностей не было.

Вот зашли они в магазин, Никулин сразу идет к прилавку. Продавщица с ним поздоровалась, а он ей:

— Дочка, свешай мне 300 грамм докторской колбасы и 300 грамм любительской. А теперь их мелко кубиками покроши и смешай. – ну та сделала.

— Вам для салата, Юрий Владимирович?

— Да нет, я так закусывать люблю. А теперь дай-ка мне бутылку водочки.

— Юрий Владимирович, я до двух не могу...

— Ну тогда мне ЭТО тоже не надо, я же говорил, что на закуску.

Ну что делать, дала она ему водку. Горбачев, конечно, вне себя. Устроил накачку кому следует, те – своим подчиненным. Прошло несколько дней, снова он по Москве едет и опять видит Никулина. Теперь уже специально просит шофера остановиться, чтобы проверить. И снова Никулин подшофе.

— Но теперь-то, Юрий Владимирович, явно с вечера запасли.

— Да нет. Я и сейчас могу взять при вас.

— Да невозможно же!

— А вот смотрите.

Едут они в спецраспределитель, куда Никулин вхож как директор

Московского цирка, и он там разыгрывает ту же сцену. Только вместо колбасы теперь черная и красная икра. И получает свою бутылку.

Горбачев рвет и мечет и требует просто сажать тех, кого поймают на нарушении правил. Проходит несколько дней. Снова Горбачев встречает

Никулина на улице.

— А теперь вы, Юрий Владимирович, трезвый. Навели мы, все-таки, порядок, не продают вам с утра.

— Да у меня, Михал Сергеич, сегодня просто дел много, но если захочу, я и сейчас куплю.

— Не может быть! Где?!

— Да вот хоть в этом магазине.

Заходят они в магазин, Горбачев сразу в сторонку, а Никулин прямо прошел к прилавку.

— Дочка, какой у тебя самый дорогой коньяк?

— Вот этот, за пятьдесят семь рублей. Только я сейчас вам его продать не могу. Вы мне деньги оставьте и приходите после двух. А я вам сразу бутылку отдам, чтобы вам в очереди не стоять.

Никулин отступает в сторону и показывает на Горбачева, который топчется у входа:

— Ты посмотри, какой у меня сегодня гость! Есть у него время ждать до двух?

— Здравствуйте, Михал Сергеич!!! Вам бутылочку завернуть или так?

Завод чугунного литья приступил к выпуску детских игрушек. С нашими игрушками вы всегда найдёте ребёнка там, где вы его оставили!

— Вы братья?

— Нет, мы близнецы!

— А братья и близнецы — не одно и то же?

— Не всегда. Мы, например, сёстры.

Воспитательница детского сада полчаса натягивала рейтузы на маленькую девочку. Когда она со вздохом облегчения выпрямилась, девочка сказала:

— Это не мои рейтузики.

Внутренне рыча, воспитательница пятнадцать минут стягивала рейтузы обратно. Когда она закончила, девочка сказала:

— Это рейтузики моего брата, мама иногда надевает их на меня.

У Горбачева и Обамы много общего: оба

Президенты, оба хотели как лучше, у обоих черное пятно на голове, оба имели новую политику в

Афгане, оба получили Нобелевскую премию.

Надеюсь с развалом страны тоже получится.