Много лет назад приятель Сережа переехал из Питера в Германию, но в родной город хотя бы раз в год приезжает. А у Сережи в родном городе живет любимый друг Эдуард. Ну, такой друг, который самый-самый... И вот в очередной раз приезжает Сергей в Питер.

День проходит, два, три — а все никак они с Эдуардом не встретятся: то один не может, то у другого что-то стряслось. Бывает. На четвертый день выведенные из себя друзья решают бороться с обстоятельствами как можно решительнее и при очередном телефонном разговоре дают друг другу торжественные обещания что все — вот завтра! "Завтра! " — "Завтра! " — "В три часа у меня! " — "В три часа у тебя! " — "И чтобы никаких! " — "Никаких! "

Назавтра в начале третьего Сережа погрузился в маршрутку с благой целью прибыть к другу детства. Свободное кресло было только одно — спиной к водителю, лицом ко всем остальным пассажирам.

Водрузившись на него и передав деньги за проезд, наш герой заметил вдруг, что выражение лиц у всех остальных пассажиров, во-первых, странное, во-вторых, совершенно одинаковое. Знаете, такая смесь раздражения, тоски и вселенской покорности судьбе, с таящимся на донышке глаз пусть риторическим, но выразительным вопросом: "За что!?".

Источник столь противоречивых эмоций обнаружился непосредственно по соседству с Сергеем и был в образе юной прелестной барышни, щебетавшей по телефону. Щебетала она, видимо, давно, и невольные слушатели ее разговора слегка, скажем так, подустали.

— Ну Эди-и-ик, ну переста-а-ань, — капризно тянула барышня. — Ну я понима-а-аю, что настроился... Ну ми-и-илый, ну я правда сегодня не могу...

Нет... Нет, Эдик, я не приеду... Ну я тоже скучаю, но я не могу сегодня...

Ну... Ну не могу-у-у, понимаешь... Ну переста-а-ань...

Ну.... ну, как тебе сказать, почему... Ну потому что не могу... Ну Эдик, ну я честное слово, совсем не могу... Ну вот совсем... Ну правда, не приеду...

Нет, завтра, скорее всего, тоже не смогу... ну, не получится у меня...

Ну Эди-и-и-ик, ну чего... ну, послезавтра может быть... Ну то и значит — может быть... не знаю пока... Ну я правда не могу-у-у... Ну совсем-совсем не могу... Ну почему-почему... — Тут барышня тогопливо огляделась, убедилась, что вокруг никого нет и, прикрыв слегка трубку, чуть боее интимным голосом сообщила: — Ну, у меня дни такие... Что значит — ну ладно? Вот знаешь, козел ты все-таки, тебе от меня только этого и надо, да?

Все! Я все поняла!

Нет, я сказала, не могу и не приеду!

Крышка мобильного телефона с треском захлопнулась, а через секунду раздалась звонкая трель звонка. Правда, звонили на сей раз не барышне, а Сергею. Выудив из кармана куртки телефон, он ответил:

— Да, Эдик! Я! Ну, конечно, могу, уже еду!

А подняв голову, не увидел перед собой никого. Потому что все десять пассажиров склонились низко-низко и рыдали...

В постели лежат он и она. В общем, кончили.

Она:

— А еще разок можешь?

Он:

— Могу, только ты должна сделать одну вещь...

Она:

— Какую?

Он:

— Я сейчас 20 минут посплю, а ты все это время держись за мой член двумя руками.

Он заснул, она держится за член, он ровно через 20 минут просыпается и опять засаживает ей.

Она:

— А еще раз сможешь?

Он:

— Hефиг делать! Деpжись за член! А я посплю...

Он засыпает, она держит его за член двумя руками. Через 20 минут он просыпается и еще раз ее натягивает...

Она:

— Слушай! А еще можешь?

Он:

— Ну, держись за член!

Она:

— А зачем за член держаться?

Он:

— Ну, ты у меня в доме впервые, вдруг чего-нить сп...

— Вашу голову посещают мысли о ceксе?

— Почему посещают, доктор?! Они там живут!

— Ну, эта... Как называется та штука, где записаны все твои самые сокровенные мечты и желания?

— Уголовный кодекс?..

Двое школьников разговаривают:

— Только что мы писали контрольную по анатомии. Санька получил двойку.

— За что?

— За шпаргалку. Учительница подловила его, когда он считал у себя ребра