— Ты смотри у меня!

— Сам у себя смотри...

Приходит грешник в храм на исповедь:

— Святой отец, я согрешил: шел я как-то недельки две назад по улице и вдруг смотрю — небо тучами заволокло, подумал к дождю, пошел к куме на чай... и согрешил с кумой.

— Бог простит, сын мой.

— А вот неделю назад иду по парку и опять небо тучами занесло, подумал к дождю, пошел к теще на чай и... согрешил с тещей.

— Бог простит, сын мой.

— Но и это еще не все, буквально два дня назад иду по городу и снова небо тучами затянуло, подумал к дождю и решил к тестю на чай зайти и... согрешил с тестем.

Святой отец (подошел к окну и говорит): — Идика ты на х[рен] сын мой, не то я смотрю небо тучами затянуло...

В переполненный автобус заходит панк, видом разукрашен, ирокез, драные джинсы, в рваную джинсуху напиханы разноцветные перья. Садиться на освободившееся место. Напротив него сидит старый дед, который смотрит на панка неотрываясь. Панк терпел это внимание минут двадцать, потом говорит деду: Че старый не нравиться мой прикид? Или сам так по молодости не чудил?

Да нет милок, чудил! Служил я на флоте, остановились мыв индонезии, нас отпустили на берег, а я там так нажрался, что трахнул попугая!

Вот смотрю на тебя, мож ты мой сын????

Каждый раз, когда я считаю, что жизнь ко мне несправедлива, я вспоминаю прабабушку. Она родилась в 1912 г. и прожила ровно сто лет. На ее веку были революция, Первая мировая, гражданская война, голод и нищета, репрессии. Она похоронила всю родню во время ВОВ, включая четырех своих любимых братьев, пережила блокаду в Ленинграде и прочие ужасы. Она 40 лет работала на кирпичном заводе — это был тяжкий труд. Но ни разу она не пожаловалась на жизнь, ни разу не сказала грубого слова, даже когда кто-то мог нахамить ей. Для меня она великая женщина. И порой мне становится стыдно, что я, имея почти все для счастливой жизни, подвергаюсь унынию, не испытывая настоящих проблем. Сразу как-то смотришь на мир по-другому.