Моя прабабушка родила ребёнка от немца в 1942 году: немец изнасиловал её. К тому времени от голода у неё умерла дочь 15 лет, погиб на фронте старший сын. От мужа вестей не поступало — тишина. Жила прабабушка в Ленинграде. И когда родила сына, моего деда, решила утопить его в Неве. Завернула в тряпку и понесла по трескучему морозу к проруби, где блокадники набирали воду, шатаясь от слабости. А когда уже подошла к проруби и хотела кинуть в неё ребёнка, вдруг заплакала, решила: ну и пусть его отец — подонок, насильник и оккупант, сын-то и мой тоже. Оставила, спасла в блокаду, вырастила. В 1947 вернулся с войны муж и бросил её, сказал, что изменяла в войну. Так и осталась она одна с сыном, наполовину немцем. Вырастила достойного умного человека, учёного-физика, доктора наук, доброго и весёлого. Да и сама прожила долго, я хорошо её помню. Я обожал дедушку всей своей детской душой. А правду о своём рождении он узнал только в день смерти прабабушки. Тогда я первый и единственный раз видел любимого дедушку пьяным.

Мой отчим вырос без отца, в бедности. Мама пила, дети сами себе предоставлены. Иногда, чтобы покушать ему и младшим, он воровал на чужих огородах овощи. Так однажды его поймали возле картошки, потом сдали в интернат. В местных газетах написали статью: "опаснее колорадского жука". Сейчас он это рассказывает, смеясь, что был знаменитостью. А мне чертовски жаль того маленького мальчика, которому приходилось выживать любой ценой из-за безответности взрослых.

У моей мамы трое братьев, она младшая в семье. Бабушка с дедушкой всегда были лояльны в воспитании, никогда не кричали на детей, не упрекали, бабушка знала, когда сыновья начали курить, знала их друзей, знала об их жизни. Но она всегда очень переживала, когда кто-то из сыновей возвращался поздно домой с чьего-то дня рождения или после дискотеки. Переживала не только за детей, но и за их друзей. Поэтому она прятала в руках скалку, говорила дедушке, что идёт в первый подъезд к соседке пить чай, а сама, рассчитав время, шла встречать детей. Она всегда шла на таком расстоянии, чтобы никто ее не заметил, дабы не смущать детей перед компанией, но чтобы в случае чего можно было поднять шум и накостылять скалкой. А дедушка знал, куда она ходит, поэтому он оставлял маленькую маму на своего отца, который жил по соседству, а сам так же тихо и незаметно шёл за бабушкой. Вот так мои дяди и их друзья благополучно возвращались домой под бдительным присмотром бабушкиной скалки, а дедушка преданной тенью следовал за бабушкой.

Через полгода после смерти моей мамы к нам с отцом во двор зашла женщина, как две капли воды похожая на маму. Голос, лицо, фигура — всё как у неё. У нас был шок, уж подумали, что покойник из мёртвых восстал. Но, как оказалось, это мамина сестра-близнец, которую в роддоме забрала себе акушерка. Женщина искала родню большую часть своей жизни. Опоздала, так и не увидев сестру. Так в 18 лет я обрела тётю, которую всегда воспринимала как маму. И даже не из-за внешности, а тёплого отношения ко мне.