"Либерти" — самого массового транспорта времен Второй мировой войны. В свое время американские судоверфи наделали этих пароходов невероятное количество, доведя суммарный выпуск всех типов таких судов до трех единиц в сутки уже к середине войны. Качество поспешно изготовленных кораблей было отвратительным, особенно в ранних сериях. По сути своей, пароход типа "Либерти", официально рассчитанный на пять лет эксплуатации, был одноразовым и окупал свою постройку уже в первый рейс через Атлантику, доставив свой "ленд-лизовский" груз из Америки в Европу.

Тем более удивительно было встретить подобный исторический экземпляр в захолустном карибском порту на самом излёте двадцатого века.

Под стать своему пароходу был и его капитан-механик: дочерна загоревший тощий мужик раннего пенсионного возраста в шортах, сувенирной капитанской фуражке и шлепанцах на "босу ногу". Он представился Виктором и рассказал нам свою историю.

В далеком восемьдесят каком-то году Витя трудился механиком на этом, советском еще судне. Начинавшийся в России капитализм подхватил старый пароход и бросил его вместе с командой в руки новому судовладельцу из Греции. Постепенно экипаж на судне менялся, становясь все более и более интернациональным. Виктора же, как единственного оставшегося специалиста, досконально знавшего устройство раритетного судна, новый хозяин ни за что не хотел отпускать.

Как только последний оставшийся русский моряк порывался списаться на берег, ему тут же увеличивали оклад вдвое и он оставался на пароходе еще на полгода. Судно меняло владельцев, страны регистрации и порты приписки, но не механика. В какой-то момент Витя осознал, что Ленинград уже давно стал Санкт-Петербургом, а дома его никто не ждёт. Жена с ним развелась, дочь выросла и выскочила замуж за итальянца.

Без регулярного докования и капитального ремонта некогда гордый "Либерти" стремительно ветшал и его перестали пускать: сначала в приличные порты, а потом и почти во все остальные.

Каботажные рейсы по Карибскому морю не такие доходные, как трансатлантические, так что очередной судовладелец, осознав незаменимость своего судового механика, решил не платить тому зарплату, а взял в долю, сделав своим партнером.

Получив права собственника, Витя сократил еще одну затратную должность на судне – капитана, и, возложив эти обязанности на себя, переселился в его каюту. "Хорошо ещё" — добавил он к своему рассказу: "что в цивилизованные порты заходить нам уже не придется, а в этих тропических задворках, где мы "каботажим", местные власти не имеют привычки тщательно провеять судовые документы. "

Окончив своё повествование, старый моряк достал из кармана связку ключей и, показав их, сказал: "Это ключи от моей квартиры на Петроградке. Не знаю, что там сейчас. "Потом, тяжело вздохнув, спросил: "Как вы думаете, я когда-нибудь туда вернусь? "

всевозможных судовых систем, ты-моторист вместе с механиком, чуть ли не впервые в жизни, несешь полноценную ходовую вахту.

Для того чтобы представить машинное отделение теплохода, представьте себя маленьким человечком оказавшимся в подкапотном пространстве автомобиля. К тому, что вы там обнаружите, добавьте вспомогательный паровой котел с его системами, четыре-шесть штук дизель-генераторов, пару сепараторов для подготовки тяжелого топлива главного двигателя, системы водоснабжения, канализации и тд. и тп. А потом все это заведите, включите и разожгите. И не забудьте, что вы все еще под капотом, и шум такой, что не слышно собственного голоса.

Вот и второй механик, редкой гандонистости индивид, с которым я нес вахту, не слышал. Я стоя за ним в полутора метрах кричал ему в затылок что было сил: — пи[тух]! – И моментально делал отстраненную физиономию. Он резко оборачивался, различая в адском шуме едва уловимые изменения, и пристально таращил на меня свои зенки. Моей же задачей было насладиться моментом, и не заржать. В непосредственном подчинении второму механику находилась вся машинная команда, и его перманентный гундеж, выбешивал всех до одного.

Кроме всего прочего, все четыре рейса которые мы сделали на Иоку, он без конца нам твердил про ужасные характеристики, которые нам напишет по окончании практики.

А придумал я вот какую фишку.

В Иокогаме я приобрел шариковую авторучку "pilot" — лоцман по английски, которая писала неотличимо от обычных черных шариковых авторучек, но состав чернил в ней, нанесенный на бумагу, был похож на резину.

Не оставляя следов на бумаге, он легко снимался обычным ластиком.

По окончании практики, мы аккуратно заполнили приготовленные бланки характеристик личными данными, а в разлинованной ее части, предназначенной как-раз для сути характеристики, на всю страницу поставили по огромной букве "Z", оставив место для даты и подписи второго механика.

В ответ на его немой вопрос, мы пояснили что никого в мореходке его характеристика не волнует, а подпись нужна якобы только для того, чтобы подтвердить сам факт прохождения практики.

А потом, когда мы стерли нарисованные Z-тки, и стали писать свои характеристики, наши буйные фантазии с трудом притормаживались чувством меры и здравым смыслом.

Можете представить какими мы оказались ценными для флота специалистами.

Заканчивались все характеристики сухо и однообразно: В быту и на работе опрятен, трезв.

село — уже профессиональные дояры, с руками оторвали.

В течение буквально месяца после нового трудоустройства стало понятно — ветврачи и осеменаторы приходят на работу " для галочки". Падеж КРС из-за банального метрита — здесь практически норма, процент выхода телят меньше 30-ти и прочая-прочая...

Сама лично орала матом на главного ветврача, когда не смогла поднять первотелку на дойку. При этом из коровы вываливались куски последа и вытекали грязно-вонючие лохии.

Орала и на главного зоотехника, когда корова пала, а она стала искать ее только через два месяца.

Просто было с чем сравнивать. И возвращаться назад не хотелось. И обидно было за начальника, который сам воевал с этими двумя, а сделать ничего не мог, потому что не хозяин.

Через три месяца после начала работы, глядя на весь этот беспредел, муж предложил начальнику себя в качестве осеменатора. Начальник пожал ему руку и пригласил ветврача одной областной организации его обучать.

Еще три месяца без сна и отдыха, до восьмичасовай своей смены и после нее, специалист обучал моего мужа всем премудростям осеменения и параллельно давая знания по лечению, кормлению и прочим наукам о КРС.

Меня в это время отправили на повышение — перевели племучетчиком. Знаний не хватало — решила поступать в сельхозакадемию. Образования нет, надо сдавать ЕГЭ для поступления. С января по июнь в любое свободное время повторяла школьную программу по математике, биологии и русскому ( школу закончила 16 лет назад). Сдала. Поступила.

Начальник, видя наше стремление к работе выгнал сначала тупую ветврачиху, потом следом за ней отправил и зоотехника. Моего мужа поставил не только осеменатором, но и ветврачом. Стадо стало здоровее, с воспроизводством наладилось — результат полутора лет кропотливой работы.

Это я к чему веду? А к тому, что, придя однажды на один из дворов, увидела на воротах сделанную мелом надпись:

"Козлова — дура! Только приехали и сразу в начальники"