Я очень боюсь вновь вернуться в то время, когда мы жили без денег, перебиваясь хлебом и водой, живя в хибаре без света и отопления в самый жуткий мороз, не имея шанса жить иначе. Это оставило очень глубокий след во мне — страх. В то время до зимы к нам прибилось несколько мелких котят, но они все замерзли. Я плакала навзрыд, копая закоченевшими пальцами общую могилу.

Мой парень (немец) написал мне: "Привет, popelchen". Я спрашиваю его, что это за попельхен. А он отвечает: "Это уменьшительно-ласкательное от слипшегося секрета, выдялеямого носом". Думаю — совсем уже взбрендил что ли. А потом вспомнила, как я рассказывала ему о том, что на русском часто обзываются, любя, "козявкой".

Вырос в городке, на который всем плевать. Дороги, как понятно, были плохими, из-за чего после дождей были мини-реки, особенно возле школы, прямо перед выходом. Однажды нам с друзьями это надоело, и мы, натаскав много больших, тяжёлых камней, сделали мост, вся школа по нему ходила, чтобы не окунуться в луже.

Спустя почти 20 лет вернулся проведать городок и попал под дождь, и увидел тот же мост из камней. В последующие дни, когда всё высохло, они всё так же стояли, никто их не трогает.

На третий день после родов в роддоме настиг лактостаз — в груди появились огромные комки. Как их правильно размять, никто не показал, интернет давал противоречивые сведения. Намочила полотенце тёплой водой, растерла, но перестаралась — натерла до кровавого синяка. А через пару дней наконец пришёл лактоконсультант, которого я ждала. Но она не посочувствовала мне, не показала, как надо и как не надо, а позвала всех акушерок с этажа поржать над "дурой, которая себе грудь до синяков растерла".