Докризисный 2007 год.

Мы с женой гуляем по набережной Флоренции, изображая богатеньких новых русских, хотя я как был полунищим доцентом, так по сей день и остался.

Стоит [мав]р, торгует солнцезащитными очками.

Подходим.

Дальше все по-английски:

Жена: "Сколько стоит? "

[мав]р: "50 евро".

Жена: "Спасибо".

Поворачиваемся, отходим.

Жена мне, по-русски: "Было бы 5 евро, я бы взяла".

[мав]р, догоняя, по-английски: "Берите за 5 евро! "

Как известно, трудовое законодательство отличается крайним несовершенством.

Привлечь к ответственности за брак или за мелкое воровство — дело настолько нереальное, что предприниматели обычно никогда этим не заморачиваются. Обычно проштрафившегося или увольняют, или наказывают, так сказать, келейно.

Итак, один из хлебокомбинатов города Харькова. Правила внутреннего распорядка очень простые: что у тебя нашли на проходной, всё должен съесть.

И никого не колышет: буханка или мешок — пока не съешь, через проходную не выпустят.

Когда получили известие о взятии Очакова, то граф А. Г. Орлов дал большой обед в Москве по этому случаю. Сидят все за столом, и хозяин во всех орденах и с портретом императрицы. Середи обеда и будучи уже навеселе Орлов подозвал к себе расхаживавшего вокруг стола дурака Иванушку (Нащокина) и дал ему щелчок по лбу. Иванушка потер лоб и пошел опять ходить кругом стола, а чрез некоторое время подходит к гр(афу) Алексею Григорьевичу и, указывая на изображение государыни, спрашивает его:

— Это что у тебя такое?

— Оставь, дурак, это портрет матушки нашей императрицы, — отвечал Орлов и при этом приложился к портрету.

Иванушка: "Да ведь у Потемкина такой же есть? "

Орлов: "Да, такой же".

— Потемкину-то дают за то, что города берет, а тебе, видно, за то, что дураков в лоб щелкаешь.

Орлов так взбесился, что чуть не убил дурака.

Рассказал знакомый, который уехал на ПМЖ в Германию в середине 90-х.

Сидят они с друзьями-немцами в баре, пьют пиво и общаются.

— Какой же у вас сложный язык! — говорит им приятель, — что ни слово, то черт ногу сломит! (Наверное, все знают, что и правда, в немецком языке много длинных неудобоваримых слов).

— Ну, например? — мирно усмехнулись немцы.

— Ну, например, Sehenswuerdigkeiten (зеенсвюрдигкайтен — те, кто учили немецкий в советской школе с 4-го класса, спотыкались на нем стопудово).

— Да? Хммм... Ну да, длинное... А по-русски как оно звучит?

— По-русски? Да легче легкого! ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ: )

Немцы выпали в осадок: )