в руках и ударил меня им в лицо, разбив мне нос и губы, а потом схватил за волосы и бил головой об шифоньер. Мама была на работе, сестра в ужасе бежала из дома. Бил он меня, пока я не отключилась. После этого лежала дома с сотрясением, помню, как дико болела голова и кружилась, тошнило постоянно.

В другой раз мать также была на работе, а младшая сестра у бабушки, мы со средней (погодки) гуляли с друзьями, а когда пришли домой, то просто ох[рен]ели — весь двор (частный дом) был в кровище! Мы даже не сразу осмелились зайти в дом, а когда зашли, то к нам навстречу вышел наш уличный пес без хвоста. Оказалось, что отец ему его отрубил топором. Но на этом страхи в ту ночь не закончились.

Когда мы зашли на кухню, то я чуть не поседела — на полу лежал собутыльник отца, его вся перебитая голова лежала в тазике, а рядом валялся молоток. Все было в крови: и стены, и двери, и стол со стульями, а ковер на полу просто можно было выжимать. Мы стояли и смотрели на все это, боясь пошевелиться. В голове мелькало, что этот мужик сдох, что делать, как говорить об этом матери. Все мысли обновились разом, когда этот чувак зашевелился. Мы, не договариваясь, с сестрой давай тормошить и будить его. Когда его растолкали, взяли под руки и увели подальше от дома. А сами побежали домой, отец спал, а мы до самого утра все отмывали. Заново белили печь, ковер вынесли на улицу и ведрами с водой смывали с него кровь. Когда мама пришла с работы, уже везде был порядок.

На моё 18-летие мы с моим парнем уехали после празднования к нему, а отец, хоть и обещал мне не пить в тот вечер, опять нажрался, а дальше по накатанной схеме... Опять драка, опять ножи, опять побои. Дома оставалась одна мать. Он сильно ее избил, пытался задушить, но как-то так получилось, что она увернулась и, схватив кочергу, проломила ему череп в нескольких местах. Он не выжил. Мать оправдали, соседи и знакомые дали показания не в пользу отца, ведь многое происходило на их глазах.

Я желала ему смерти с самого детства. Чтоб сдох как собака — именно с этими словами я ставила ему свечку за упокой, когда он был жив. Ненавидеть его всей душой и не понимала, почему мать жила все это время с таким тираном. Он ни раз ломал ей ноги, руки и ребра, бил среднюю сестру ремнем до кровавых потеков так, что она писалась.

Как я счастлива, что в ту ночь сдох именно он, хотя могло быть гораздо хуже, ведь в ту ночь мама оставалась с ним совсем одна.