видя эту сцену, думают, что дитя плохо воспитано, и родители из вас — из вас, краснеющие папан и маман! — никудышные. Но ладно посетители магазина. А если то же самое подумают чиновники из опеки и попечительства?

Дело было в мае. Как-то на выходных восьмилетний отпрыск моих знакомых, человечек по имени Саша, нашёл себе оригинальное развлечение. Берётся пустая бутылочка из под фруктового сока ёмкостью 0,39 л, крепко прижимается поительным отверстием к руке или к лицу и — ччччпок! — получаем на теле красивый красный кружок. А если прижимать-отрывать бутылку много раз в разных местах, в красных кружках будет всё тело.

Саша так и сделал. Минут сорок он играл с бутылкой, пока не пришли родители. Они ахнули, отняли у ребёнка бутылку и отправили гулять.

Вечером, когда Саша вернулся с прогулки, картина изменилась — кружки с тела не исчезли, наоборот, они стали ярче и лиловее, и больше. У Саши было уже не лицо, а розово-фиолетовое мурло, в синяках и разводах. В таком же состоянии были руки и ноги. Полное впечатление, что дитя подверглось жестокому, садисткому избиению.

Засада в том, что на следующий день Саше предстоял экзамен по русскому языку. На него мог заглянуть не только директор школы, но и высокие люди из районного образования, и даже из опеки. Родители в ужасе вспомнили, как легко в России отнять ребёнка у производителей, и им стало нехорошо.

Обмазав мальчишку на ночь каким-то заживляющим раствором, они сели катать объяснительную для директора.

Наутро Саша оказался ещё страшнее, чем был. К розовым и лиловым мотивам прибавилась желтизна. Он напоминал маленького карикатурного бомжика. Ни живы ни мертвы родители отправили мальчика в школу. В класс Саша вошёл одним из последних, странно сутулясь, и тихо присел на заднюю парту.

Конечно же, по закону подлости, в классе был директор и тётка из депатамента образования! Когда они присмотрелись и увидели сашину физию, директор издал вопль, а тётка медленно сползла под стол.

— Мальчик, что с тобой?! Тебя избили?

— Нет, господин директор, это я сам! — улыбаясь, сказал Саша и достал из рюкзака злосчастную бутылку. — Смотрите.

Он нашёл живое место на теле и приложил к нему бутылку. Чччпок! — и на теле остался красивый красный кружок, который стремительно стал лиловеть.

Экзамен был сорван. Первоклассники хохотали.

Например, сын говорит "папа, я Петутут"… ну как тут понять, что он сказал? Я его начинаю спрашивать какой он Петутут, хороший, плохой, какого цвета? Ну, надо же сразу поддержать игру сына и втянутся в действо. Благо у меня есть в запасе его слово "Бакася". Бакася – это лежачий полицейский, это я понял, когда мы через него переезжаем на машине и сын кричит "Бакасяяя!!!". Так вот, я сразу в играх могу прикинутся Бакасей, тем более что все игры сына связанны в основном с машинками и будучи он даже Петутутом, он обязательно наедет на Бакасю.

Да и удобней мне так играть – лежи себе бакасей, телевизор смотри или книжку читай, а через тебя машинки ездят туда-сюда.

Так вот, прикинулся я Бакасей, обозначил что я Большая-пребольшая Бакася и улегся на диван. Сын не унимается и кричит "Папа, я Петутуй! " и не успокаивается. Так мы препираемся некоторое время, пока жене в другой комнате не надоело нас слышать и она крикнула "Я — Петутуй – это слово –

"перепутал", сегодня выучил, перепутал он что-то".

А вчера приехали к нам теща с тестем, ну надо что-то на стол накрыть, прикупить, я засобирался в магазин. Сын выходит из комнаты и вполне себе внятно произносит "Пап, куда с[мот]ась? "… Ну, понятно что он спросил, даже теще и тестю, даже Ворд при написании понял это слово и попросил заменить на нечто приличное. Вот мы стоим с родственниками и смотрим друг на друга в молчании, а сын все вопрошает, куда я с[мот]ась на ночь глядя. Вижу, как у тещи губы кривятся и вопрос зреет, через скока месяцев мы его курить научим, и как далеко зайдут наши эксперименты. А сын все верещит среди нашего молчания, пока зевающая жена не перевела проходя из комнаты на кухню "Это он спрашивает куда папа собирается, сегодня выучил! ", и погладила его по голове.