И было мне когда-то 20 лет.

— Слушай, моим друзьям нужен переводчик для бизнес-встречи. Они спросили, не могла бы ты помочь.

— Угу. А сколько заплатят?

— Ну как ты можешь такое спрашивать, они же друзья!

— Мам, они твои друзья. Я их даже не видела. Плюс, мне лекции придется закосить.

— А у них встреча в хорошем ресторане, тебя в ресторане покормят.

— Я в ресторане полтора года работала. Ты серьезно думаешь, со мной можно едой расплатиться?

В общем, об оплате я договорилась сама. Помогла встретить англоязычных итальянцев в аэропорту, сгладила чопорность с одной стороны и молодежную фривольность с другой. Съездили в офис, в магазин маминых друзей, приземлились в ресторане. Приносят первое блюдо, все едят и разговаривают, я перевожу, изредка делая небольшой глоток вина. Первое блюдо уносят нетронутым, не успеваю я есть, когда надо переводить четверых. Приносят второе, я перевожу и изредка смачиваю горло вином. В какой-то момент, внимательно выслушав интальянцев, я поворачиваюсь к русской половине застолья и своими словами пересказываю услышанное опять-таки на английском. Русские смотрят на меня в недоумении, итальянцы весело смеются и обещают помолчать чуть-чуть, чтобы я могла поесть. Немного перекусив вторым, я вернулась к работе. Десерт, как вы понимаете, тоже просто передо мной постоял.

Хорошо, что я не согласилась на оплату едой.

Турция. Российские туристы:

— Говори тише.

— Б***ь, да это турки, они по-русски не понимают них[рена]!

Турок рядом без акцента:

— Очень даже х[рена]!

Наблюдал я такую сцену. Работяга о чём то переругивается с бабками. Бабки говорят: "Эх, сынок, доживёшь до пенсии — узнаешь!". Работяга: "Да как я работаю — я до неё не доживу! ". Бабки: "Эх, сынок, все надеются, что не доживут! А потом — доживают!".

Блин, думал над байкой, а она пришла сама. Позвонили в домофон и вежливо спросили:

— Как вы думаете, в России сквернословие это проблема?

А я пока к домофону бежал, снес столик журнальный, обувную полку и еще что-то прицепом.

— Нет! — говорю, — если бы вы не позвонили, никто бы и не сквернословил.

Был у меня знакомый шахматист. Усердно грыз шахматную науку, в своё время во дворце пионеров занимался с известными педагогами — и всё безрезультатно. А ближе к сорока годам вдруг пошёл "вверх", выполнил норму мастера, стал время от времени даже гроссмейстеров обыгрывать.

— Что с тобой приключилось? — спросил я его не без зависти на одном из турниров.

— А ты видишь вон того старичка?

— Вижу. Это мастер N, в советские времена успешно играл в финалах первенства Москвы.

— Он мне предложил позаниматься полгода, правда, за тренерскую работу берёт дорого. Очень дорого. И представляешь, чем мы в основном занимались?

— Чем?

— Если быть кратким, то он выбивал из меня все те знания, которыми пичкали меня во дворце пионеров.