В восьмидесятые годы попал я в больницу, в терапевтическое отделение, и в палате там лежал с нами дед семидесяти восьми лет. Поджарый, почти без седины, с живыми глазами и очень подвижный. Бывший фронтовик, при выписке дочь привезла пиджак с орденами, так там места свободного не было, два ордена Славы, Боевого Красного Знамени и много остальных. Дед прошёл всю войну, и воевал достойно. А после войны демобилизовался и приехал к семье в родной сибирский город, но работать на заводах не смог и устроился работать бакенщиком на реке, на свободе. Построил себе дом за городом, где у него был участок реки, и проработал бакенщиком лет до семидесяти с лишним.
Всю жизнь рыбачил на реке, благо, далеко ходить не надо было, и любил выпить. В то время, когда я его встретил, он уже не работал, но рыбачить продолжал. К нему приезжали постоянные покупатели рыбы, да и так был он общительный мужик.
А в больницу попал, как он рассказывал: "Сели с мужиками выпить, ну, я выпил стакан водки, закурил "беломор" и вдруг в глазах потемнело.
Открываю глаза – в больнице. Никогда раньше такого не было. Наверное,
"беломор" бракованный был".
Долго не могли врачи ему доказать, что дальше пить уже не следовало бы.
* * *
История хипповых времён.
Сидим с человеком на Домской, ещё не загаженной пивными столиками, площади, тыкаем пальцем в карту Советского Союза, куда мы поедем сегодня вечером автостопом.
Выпало Калининград.
Едем.
В шесть утра посетили могилу Канта, потом пошли в зоопарк.
Всем был хорош мой попутчик, только была
у него любимая тема.
Называлась: "Почему я не курю траву". Он про это всем пооодроообнооо рассказывал. Я выслушала это раз пять.
Поехали мы на море, там чудесное побережье. Он, я и девушка с чёрной лохматой собакой.
Парню уже в электричке не терпелось рассказать девушке и собаке почему он не курит траву. Но было шумно, не тот эффект.
Приехали на станцию и что-то замешкались... не помню... то ли девушка подождать кого-то ещё хотела, то ли что.
Сели. И тут он начинает. "Вот я, например, не курю траву... А почему? А потому, что... "
"Я пойду погуляю, а вы тут поговорите пока, — мягко говорю я. — Скоро вернусь. А если что, встретимся у моря". И дезертирую.
Гуляла я около часа. Песок, утёсы, светлое море, никто не грузит.
"Ну, — думаю, — пойду к людям. Неудобно всё же. И вдруг он девушку уморил своей лекцией! "
Прихожу. Сидят. Молчат.
Села. Смотрю.
И тут он говорит:
"Знаешь, я тут решил без тебя не рассказывать, почему я не курю траву. А не курю я её потому, что... "
Кстати, я не помню, почему он её не курил. Но если встретимся, спрашивать не стану, точно.
* * *
* * *
* * *
Случилась эта история в далеких и жарких песках Сахары. Экспедиция — ети ее по-разному. Просто однажды трое русских мужиков оказались посреди пустыни, правда в месте, называемом аборигенами оазисом. Оазис этот стоял возле насоса и трубы, качавшей воду из-под земли, корыт для поения скотины, небольшого поселочка с медицинским пунктом совмещенным
с аптекой, какого-то офиса с телефоном и пары домишек для иностранного персонала. Чем занимался персонал непонятно — приборы для георазведки как правило никогда не работали.
Поэтому естественная селекция привела к тому, что в качестве персонала остались только русские, которые почему-то с удовольствием ездили в столь дальнюю командировку. Но первыми русскими были именно те трое, назовем их Вася, Петя и Гриша. На третий день командировки Вася начал серьезно возмущаться. Почему например всю цивилизацию создали люди, потребляющие алкоголь, все технические изобретения придумали люди, слегка и умеренно выпивающие вино, пиво, водку, коньяк, виски, ром и тп.
А вот именно им, передовым и технически образованным представителям мировой цивилизации, находящимся в окружении неработающей и сломанной аппаратуры, как раз выпивать запрещено. Причем категорически под угрозой самых жестких законов мусульманского оазиса. Кто же тогда сможет починить всю эту технику да насухую? На попытку Пети заквасить в бочке финики с последующей возгонкой на сахарском солнышке — переводчик просто показал фотографии предыдущего украинского экипажа, воспитываемого аборигенами по законам пустынного шариата. Желание стать пивоварами улетучилось. Кончилось все тем, что Гриша, имеющий на родине в женах врача-ветеринара, был отправлен на разведку в местную больницу в поисках местного варианта нервоуспокаивающих капель, типа пустырника или боярышника, или хотя бы корвалола. К сожалению ни боярышника ни пустырника в местной больничке не нашлось. Почему то в Сахаре они не растут. Валидол с корвалолом может и был, но проверенные сердечным недомоганием настойки, все оказались водного содержания. Ничего, нуль, к тому же языковый барьер с местным фельдшером оказался непреодолимым. В тяжелом стрессе, Гриша выходя из больнички, обратил внимание на большой бак с краником и с кружкой на цепочке, рядом с которым на земле стоял тазик. На баке было что-то написано по арабски, зато надпись Poison и череп с костями указывали на неординарность содержимого. На полунемой вопрос к фельдшеру типа пурква па тот жестами показал мытье ног и протирание рук, причем делать это надо было строго отвернувшись.
Ядовитость процедуры была подчеркнута постукиванием по картинке с черепом. Цена вопроса также жестами была показана, что бесплатно. Что-то
Грише подсказало, что и его экспедиция тоже должна протирать ноги и руки, причем неоднократно. Налив в пластиковую 5 литровую бутылку ядовитого содержимого и показав фельдшеру что все понял насчет яда,
Гриша отбыл в свой дощатый офис.
Наверное можно было бы не продолжать далее рассказ. Но именно с тех пор сложная геофизическая аппаратура стала успешно работать, местные аборигены наконец-то узнали рецепты соленых огурчиков и фиников на местных травах с перчиком, несложная конструкция из бака, трубы с гирей в роли поршня + генератором и аккумулятором от старой тойоты превратилась в источник бесплатной паровой электроэнергии для местных хижин и тд. А все почему, да потому что никто нигде не запрещал русским пить страшный яд с непонятной формулой С2Н5ОН.
Пьяные истории ещё..
