Был у нас однажды с двоюродным братом Ленькой настоящий Новый Год.

Где-то на задворках Питера, в канун Нового Года... Наши мамы суетились на кухне, а нам с Ленькой хотелось праздника. Я тогда училась в универе, подрабатывала репетитором, денег было немного, но водились уже. Я предложила накупить конфет и мандаринов и налепить подарков, как раньше на Елке выдавали. Ну и с этим богачеством обойти моих детишек, — тех, кого я английскому учила.

Сбегали в магазин и на рынок. Помню, что моих денег не хватило, и Ленька докинул на мандарины, типа сэкономленное со школьных обедов, он еще мелкий был... помню, что пакетики для упаковки подарков он выпросил на рынке у продавца конфет. Денег было в притык, мы все до копейки спустили на конфеты. Пакетики были нужны, я просить стеснялась, а Ленька смог. Он очень гордился своей добычей. Его аж распирало от гордости.

Перед глазами до сих пор стоит картинка, как мы все наше богатство красиво разложили на диване: конфеты разных размеров и сортов, в блестящих фантиках. Потом мы все это паковали поровну в пакетики и поверх заворачивали в цветную бумагу. Когда бумага кончилась, в дело пошли плакаты с Леонардо Ди Каприо. Так вот бесславно закончилась моя любовь к Титанику.

Мамы застали нас в окружении наших пакетиков, мандаринов, конфет, и сказали, что это глупо раздавать столько вкусного. Они намекали, что конфеты можно поставить на стол. Молчаливо, взглядами мы показали ту пропасть, которая нас разделяла — у нас был праздник, а у них был оливье.

Потом мы втроем, а за нами увязался еще мелкий пацаненок с моего дома, обошли всех детей и поздравили. Нас никто не ждал, нам все были рады. Мы как пьяные ходили по заснеженным улицам от дома к дому, ощущали себя дед Морозами и громко пели песню Jingle Bells. Я не помню, почему именно Jingle Bells, мы и слов-то знали всего 3-4 строчки. Вот этот один единственный куплет мы пели много раз подряд.

Под конец остался один подарок... по улице, за 3 часа до Нового Года, какой-то папа тащил на санках своего сына домой. Мы их догнали, спросили верит ли его сын в Деда Мороза — и получив утвердительный ответ, отдали последний подарок. Домой мы вернулись счастливые.

Помню, как я своей дочери говорила: "Не отходи никуда далеко от меня, а то украдут и на органы сдадут! "Видимо, это произвело впечатление на неё.

Однажды поздним вечером, когда на улице уже темно было, мы возвращались домой с мелкой. Проходя мимо домов, встретили женщину в халате и бигуди, которая истошно орала: "Витя! Витя! Витя, домой! "Витя не отзывался. И тогда моя пятилетняя дочь ей сказала: "Не зовите его. Его уже на органы сдали".

Тема в женском паблике:

"Девочки на каком сроке Вы почувствовали шевеление ребёночка? "

— Когда он отселился и стал жить отдельно. Извините, автор, не удержалась )

В 10 лет ездила в лагерь, наш домик был задорный и шумный, вечно что-то придумывали. Вожатые на нас злились, ведь они вечером не могли уйти пить, как другие. Однажды старший вожатый предложил почитать нам книгу на ночь, которую, кроме нас, никому-никому не читал. Мы согласились, он приходил и читал нам "Дракулу". А потом сказал, что вампиры есть на самом деле и ночью бродят по лесу. Всю оставшуюся смену мы жевали чеснок и боялись выходить из домика по вечерам. А вожатые квасили и ржали над нами(((

Когда мне было восемь лет, моя тетя отправила меня за килограммом помидоров на рынок. Наслушавшись взрослых, я была уверенна, что там всегда обвешивают (были тогда еще весы у всех с гирьками). Женщина взвесила четыре больших помидора, я их положила в кулек и взяла с прилавка пятый побольше — отправила его туда же. Она молча вытаращила на меня глаза, а я ответила: "Все равно обвесили", — и гордо удалилась. Дома тетя удивилась, почему больше. Перевесили, и этот помидор был лишний. Наверное, женщина подумала: "Ох@евшая девочка".