Чем толще струя – тем больше отписок. Отчаявшиеся жильцы решили из личного состава выбрать депутата и отправить его на поклон к самому Черновецкому, мэру города Киева. В надежде, что добрый царь найдет управу на распоясавшихся коммунальщиков и волшебным образом разрешит проблему насквозь промокших жителей злосчастного дома.

Прослышали они, что аудиенция у этого господина стоит 700 гривен.

Скинулись всем миром и собрали необходимую сумму. В качестве посланника избрали грозную, метающую молнии женщину, настоящую ГРОМ-БАБУ. Возраст которой не называем из деликатности, да и не это главное. Важно то, что своим взглядом и своим рыком она могла не то, что коня – тираннозавра на скаку остановить. В общем, подходящая кандидатура для преодоления всех возможных препятствий на пути к заветной цели.

И вот он, долгожданный миг приема у мэра Киева. Были ли за это "уплочены" преславутые 700 гривен или все это враки, и эта сумма иным способом всплыла в этой истории – не суть важно. Важно, что все-таки всплыла и то, что в итоге произошло в кабинете у Черновецкого.

При полном параде и с самым воинственным видом заходит гром-баба в кабинет и берет быка за рога, ничуть не тушуясь перед высокопоставленным чиновником:

— Как же так, сколько можно, управы на них нет, что же это такое и я вам всем устрою! — Речь была отрепетирована заранее и произнесена блестяще.

Мэр выслушал оратора, ни разу его не перебив, периодически при этом покачивая головой, как бы в знак согласия. Воодушевленная гром-баба, предвкушая победу и пожизненный респект от соседей, даже позволила себе присесть в ожидании дальнейшего конструктивного диалога.

Но тут ситуация резко вышла из-под контроля. Черновецкий полез под стол.

Не в смысле того, чтобы что-то поднять, ручку там или карандаш. А натурально сполз с кресла под стол, да там и остался. Посланница от таких раскладов перестала моргать и, кажется, даже перестала дышать, мгновенно потеряв смысл происходящего. Линия поведения тоже неумолимо от нее ускользала. Сюрреализм ситуации усиливался с каждой секундой. Это было настолько непонятно и невероятно, что бедная женщина, которая еще минуту назад была гром-бабой, боялась пошелохнуться, совершенно не понимая, как себя вести дальше.

В кабинете повисла грозная тишина, нарушаемая тихим сопением градоначальника из-под стола. Продолжалось это 2 минуты или 5 – история об этом умалчивает.

И вот, наконец, к нескрываемому облегчению начинавшей потихонечку сходить с ума посетительницы, Черновецкий из-под стола вылез и уселся в своем кресле, как ни в чем не бывало. Далее он произнес буквально следующее:

— Я тут посоветовался с богами, и они мне вот что сказали. Раз у них нашлось 700 гривен заплатить за прием, значит и на ремонт крыши они тоже деньги найдут. До свидания.

Финиш.

своими усами и узкой талией — не знал я тогда, что это будет первое, но далеко не последнее моё донорство.

Донорство в СССР, надо сказать, было поставлено очень хорошо, даже в маленьких центральных районных больницах были отделения переливания крови, с очень внушительным донорским активом. Нередко мы поднимали людей среди ночи, стучали в дверь и везли больничными УАЗами на экстренную сдачу крови... спасли немало пациентов, надо сказать, благодаря одной местной медсестре, наизусть знающей как найти среди ночи донора с редкой группой крови или пригнать несколько доноров на помощь истекающему кровью пациенту. Инга, мой глубокий поклон тебе, скромной невоспетой героине медицины!

Самыми активными донорами были мы, медицинские работники, особенно в неотложных ситуациях. К примеру, мне пришлось переливать свою кровь довольно часто, пару раз — во время наркоза и массивной кровопотери.

Моя привычка к донорству последовало за мной в эмиграцию — я активно продолжал сдавать кровь, донор — он и в Африке донор. Вместо чая тут предлагают апельсиновый сок и, не поверите, — те же печеньки.

Надо признаться — сдача крови приносила мне удовольствие.

В силу непонятных мне причин я испытывал настоящую эйфорию и прилив энергии, что-то типа ощущения после выпитого натощак шампанского.

Всё это закончилось в 1998, моя онкология заставила меня отказаться от донорства...

А жаль — ещё пять галлонов крови и моё имя красовалось бы на стене в Зале Донорской Славы, донорство почётно и здесь. Однако — не судьба...

Прошло всего ничего, грянул 2020, началась пандемия...

Первые месяцы выдались очень тяжёлые — мы ничего не знали о вирусной чуме, плохо экипированные, мои коллеги стойко держались, без пафоса и истерик, без дезертирства, теряя коллег и друзей — мы держались, каждый день приобретая опыт и навыки, шаг за шагом отвоёвывая всё больше пациентов.

Герои эпицентров эпидемии щедро делились опытом, наука развила поистине космическую скорость по разработке вакцин и лечений, страна мобилизовалась на производство защитной экипировки.

Фронт без тыла — ничто, простые герои производили еду, развозили её по магазинам, мусор вывозился, вода и электричество подавались.

Логистика играет в медицине огромную роль, самым важным человеком в нашем госпитале стал снабженец, сутками напролёт работающий над приобретением и доставкой такой необходимой экипировки.

Но удивительное дело — чем больше я гордился моими стойкими соратниками по борьбе с китайской вирусной диверсией — тем меньше уважения вызывали политики, истерики и оппортунисты, они неистово доили эпидемию, преследуя свои далёкие от жизни народа политические интересы.

И одна истерика меня реально достала, разозлила до бешенства — губернатор одного богатого и большого штата срывающимся голосом вопиял о неминуемой нехватке вентиляторов и массовой гибели вследствие невозможности достать необходимое количество машин.

Ах ты истеричный сучонок, твою мать!! Мало того, что ты не подготовился к этой ситуации — паникёр, ты деморализуешь своих граждан своей лживой истерикой и мешаешь искать способы решения ситуации.

Даже скандинавы во время эпидемии полиомиелита в середине прошлого века не сдались, вручную вентилируя парализованных полиомиелитом больных, сутками и месяцами, волонтёры менялись каждые несколько часов...

Кстати, именно эта эпидемия и послужила толчком к изобретению и внедрению вентиляторов.

Неистощимая изобретательность наших медиков в самом начале эпидемии внедрила метод удвоения вентилятора — один вентилятор использовался для двух пациентов.

Один рукастый дяденька изобрёл машину ценой в пару сот долларов, ритмически сжимающую мешок ручной вентиляции.

Я, однако, рождён "леворуким", по общему мнению моей семьи.

Ничего я изобрести не могу, не стоит и пробовать — поверьте на слово, я бесполезен, даже опасен, вне операционной.

Выход, тем не менее, я нашёл и очень быстро.

Любой современный аппарат для наркоза оборудован очень приличным вентилятором.

Таких машин — тысячи, в связи с запретом на плановые операции и закрытые центры амбулаторной хирургии — они простаивают.

Эту идею мы уже прокачали в нашем госпитале, удвоив резерв вентиляторов( забегая вперёд — не понадобились).

Так что эта и другие истерики меня обозлили и озадачили — они там, наверху, явно не учитывают этот мощный резерв вентиляторов. Надо образумить.

Сказано-сделано, я последовательно отправил сообщения своему сенатору, главному врачу страны, Президенту и Вице-Президенту.

В ответ — тишина, в штабах не до меня, что понятно.

Что непонятно — что же делать, как достучаться?

И тут меня осенило: комитет по перевыборам Трампа!!

Вот они ответили немедленно, зарегистрировали меня и переправили моё послание по инстанции.

Два дня спустя, вице-президент озвучил эту идею во время ежедневного брифинга о мерах по борьбе с эпидемией.

Фуу, велики дела твои, вразумил-таки власть имущих...

Послесловие.

Моё письмо было одно из многих, анестезиологические блогеры провели дискуссию по этому вопросу одновременно с письмами — моими и моих коллег.

Да и главный врач страны — адмирал и анестезиолог, мог и смекнуть, самостоятельно.

Всё это в прошлом — вентиляторов хватило, даже с избытком.

Губернатор получил всё, что просил — включая военный плавучий госпиталь на 1000+ коек, положил туда 12 пациентов, военные развернули ему громадный госпиталь в центре Нью-Йорка — пустовал. И навеки опозорил себя преступной глупостью — отправлял из госпиталя стариков долечиваться в дома престарелых — что привело к немыслимой заболеваемости и смертности, старики гибли тысячами...

Что касается меня — я опять стал донором.

Комитет по переизбранию Президента вежливо и настойчиво попросил помочь им с переливанием моих денег в кассу выборов. Влил.

Правда, былой эйфории я не испытал: деньги — не кровь, так, слабое подобие...