Жил-был кот Мурзик – пушистый сибиряк. Когда ему было шесть месяцев, домой взяли щенка – красавца и умницу лайку Вольфа. Скоро эта парочка крепко сдружилась. С ними случалось много историй, забавных и не очень.

Каждое лето мы жили подолгу на даче. Как-то вышел я из домика за водой (старица через дорогу). На обочине наблюдаю картину: Мурзила подкатывает к миловидной кошечке. При этом обычно грозный хищник и охотник ведет себя необычно: наклонив голову, мелко семенит, по спирали приближаясь к ней, и нежно воркует без остановки:

— Мур-мур-мур...

Ну, правда, кошка действительно была такая вся из себя кошачья барби.

Тут Мурзик видит меня, погромыхивающего ведром. Он преобразился мгновенно: вздыбился, выгнул спину, зашипел, угрожающе бочком шагнул ко мне и поднял лапу.

Ну, думаю – подыграю котейке. Почтительно обошел его шагов за пять, подмигнул. В ответ, показалось, подмигнул и он, и снова к кошечке:

— Мур-мур-мур...

Через минуту иду назад, смотрю: они лапа-об-лапу уже удаляются на соседнюю заброшенную дачу – кто устоит перед таким ласковым, но грозным зверем?

Сготовили ужин, сели с братом есть, покормили Вольфа. Вдруг слышим истошный, полный тоски прощания с жизнью кошачий вопль: кто-то убивает нашего кота!!!

Говорят, в экстремальных ситуациях открываются сверхвозможности: через секунду, не сговариваясь, мы вырвались из дома спасать Мурзилу. При этом неизвестно как, но в руке у меня оказалась мотыга, у брата – топор.

Впереди, естественно, выскочил Вольф.

Воображение рисовало извращенных садистов, пытающих нашего кота.

НО! Оказывается, со всех окрестностей собрались претенденты на эту прекрасную кошечку. Их было реально около дюжины. В самый напряженный момент, когда Мурзик понял, что сейчас его будут бить, возможно, даже ногами, он и издал этот вопль.

На мордах и в выпученных глазах котов явно читалось полное и абсолютное офигение: через считанные секунды на "стрелку" ворвались мурзиковы "братки".

Первым, сиганув через калитку, на заброшенную дачу влетел Вольф и сходу кинулся в атаку, следом с боевым криком, размахивая мотыгой и топором, ворвались мы с братом.

Вольф никогда не кусал кошек, так как дружил с Мурзиком. Поэтому, догоняя замешкавшихся "женихов", он поддавал им под брюхо носом. Те, совершив в воздухе сальто или более крутой акробатический кульбит, смачно шмякались метрах в трех или врубались в заборы и кусты.

Посредине всего этого побоища сидел Мурзик. Он был спокоен, глаза сияли гордостью за свою "бригаду".

Через несколько минут все было окончено. Мы, смеясь, отозвали Вольфа, пошли в домик. Кот остался насладиться плодами победы.

P.S. Ночью ему все-таки набили морду. Видимо, ушел далеко от дачи.

Кошечка навещала его еще почти две недели, пока однажды ее не выследил и прогнал Вольф. Все это произошло на глазах Мурзика. Он два дня гнобил за это собаку – как только тот пытался прилечь поспать или просто отдохнуть, Мурзила, противно мяукая, сгонял его. На ночь приходилось выставлять кота из дома, чтобы пес (да и мы) могли спокойно выспаться.

Через два дня Мурзик познакомился с другой кошкой и простил друга.

Направили пациента на массаж простаты. Такой массаж делается через "задний ход". Есть специальные перчатки – но они дефицит! Поэтому везде и всюду применяют презервативы, а если точнее, то два презерватива (для пущей надежности).

Наш врач не был исключением, перчаток у него не водилось и поэтому он попросил пациента подготовить два презерватива. Мужик, которому требовался массаж простаты, жутко стесняясь, спросил:

— Скажите, доктор. А это обязательно?

— Конечно, милейший! — ответил без тени сомнения врач.

На другой день, всё также стесняясь, пришел несчастный мужик на сеанс массажа.

— Проходите, располагайтесь на кушетке, а я пока руки помою, — сказал доктор и отправился мыть руки. Помыл, зашел к пациенту и спрашивает:

— Больной, вы презервативы принесли?

Мужик протягивает доктору один презерватив. Доктор удивленно:

— А где второй? Я же просил два?!

Мужик, краснея и как-то на глазах сжимаясь, с виноватым взглядом признается:

— А я свой презерватив уже ОДЕЛ…

Из показаний задержанного. 26 мая, я Кузнецов С. А. , прогуливался с женой и новорожденным ребенком. На территории детской площадки молодые люди, в количестве двух парней и двух девушек, распивали спиртные напитки. Их громкие крики разбудили сына, и он стал плакать. Успокоить его не получалось, потому что молодые люди постоянно очень громко матом смеялись. Я подошел к ним и попросил потише обсуждать их личные проблемы. В ответ на это девушки стали нецензурной бранью оскорблять мою жену, а парень с татуировкой сказал, что это я нашел проблемы, после чего ударил меня в область груди. Не стремясь ввязываться в драку, я начал объяснять ему, что это дурной пример для его товарищей и махнул в их сторону рукой. В этот момент как раз молодой человек чуть подался вперед, чтоб снова нанести мне удар и совершенно случайно натолкнулся на мою руку лицом. После этого его сморила внезапная усталость. И он лег в песочницу отдохнуть. Резкая перемена положения тела из стоячего в лежачее повысила внутри него артериальное давление, и у него через нос пошла кровь. В больнице говорят, что давление — бич нашего времени и даже молодежь, как оказывается, особо подвержена такому недугу. Друзья молодого человека стали сильно за него переживать, даже вскочили со своих и разбежались по сторонам. Их возгласы привлекли внимание патруля, который и задержал меня для выяснения всех обстоятельств.

У моей бабушки была подруга. Она была замужем, пока муж не встретил девушку из Литвы, влюбился и ушел из семьи. И его жена его отпустила, несмотря на троих детей. Она говорила: "Насильно мил не будешь", а потом добавляла, что там ТАКАЯ девушка, мол, я с ней тягаться не могу. Её бывший муж прожил с той девушкой 55 лет, у них 7 детей. И там любовь была до последнего вздоха. Он ей кофточку выносил, чтобы не замерзла, она его на остановке встречала каждый день, все время за руки. А с первой женой остались друзьями.

Как я казарму заминировал...

Дело было в сентябре 1997 года. Наш танковый батальон в почти полном составе убыл на учения на полигон. В расположении казармы остались только наряд по батальону, каптер и я — писарюга при штабе полка, или как меня презрительно называли господа старослужащие и офицеры-шакалы

"ох[рен]евший компьютер".