Восемь утра. Яркое солнце. Очередь у кассы, очередь у турникетов на вход и на выход, рокот потока машин с шоссе, визжит тормозами одна электричка, шипит и низко завывает на старте вторая... На входе в переход толпа разделяется. Народ обходит большого рыжего пса, который лежит прямо перед ступеньками и, закрыв наполовину глаза, грызет кость. Пес старый, с большой тяжелой головой, широкими лапами, чем-то похожий на льва.

Пес живет на этой платформе. Народ потоком идет из павильона в подземный переход, тут же торгуют в каких-то палатках, причем торгуют всем подряд в расчете на публику, приехавшую на электричках... То ли всем не до старого пса, то ли размеры его и спокойствие внушают уважение, но никто не возмущен помехами на площадке. Но большинство оглядывается...

Шесть вечера. Уже дождь. Все та же суета, торговля, очередь... Чуть в стороне от павильона, на сухой площадке под небольшим навесом - тот же пес. Перед ним кость. Пес лежит на большом куске чистого картона, голова приподнята, глаза прикрыты, он величественно дремлет, вытянув широкие передние лапы. Кстати, иногда он лежит полностью на боку, словно вокруг нет никакого движения. Суета его не интересует. Жизнь и без того достаточно длинна. Под тем же навесом, рядом с картонной подстилкой устало стоят двое полицейских. Равнодушно и утомленно смотрят сквозь толпу.

А картонная подстилка у пса каждый день новая...

У нас есть собака марки такса. В период становления собакина, как самостоятельной личности, он определил свое место для сна — нашу супружескую постель. Бурных восторгов это не вызывало, и, начитавшись всякой литературы по воспитанию собак, мы с женой пытались приучить его (собаку) спать на своем месте (Ну, наивные).

Итак, глубокая ночь. Сон сладкий и уютный, слюни из уголка рта — на подушку. Вдруг резкий толчок от жены

— Не храпи!

Переворачиваюсь на другой бок, сквозь помехи дремы — медленные мысли: значит, я храплю во сне.

Провал на время. Новый толчок в плечо

— Хватит храпеть! Перевернись!

Послушно переворачиваюсь ещё раз. В голове: ну, ни фига себе, возрастные изменения? Старость? Глюки у жены? Я храплю? Да, я храплю. Сам слышу. И вот опять. И вот, и вот….. Рефлекторно толкаю супружницу:

— Сама хорош храпеть!

Поднимаю голову с подушки, вижу укоризненные глаза жены. Храп не исчезает.

Межу нами, благополучно запрыгнув на кровать, пробравшись из-под ног до подушки, под одеялом, торчит нос таксы. Лежит на спине, голова запрокинута набок, на морде (на лице) блаженная улыбка, ниточка слюны из уголка рта на подушку. Храп, короткий на вдохе и длинный на выдохе. Вылитый я. Можно перепутать.

Даже домашние животные на природе как-то преобразовываются. Соседскую кошку, к примеру, заловили, когда она тащила в зубах болонку других соседей. Кошка была уверена, что это добыча. Болонка вопила дурным голосом, полностью обвиснув в кошачьих зубах.

— Сотрудница, уходя в декрет, притащила к нам в офис каких-то грызунов, мол, у нее дома сейчас будет не до них. Кормить их поручили мне.

— Завела я привычку помимо обычной еды подкармливать их раз в месяц сухофруктами с руки, чтоб не грустили без витаминов. И чтоб не путаться, выдавала им витамины в день зарплаты в офисе.

— Через пару месяцев грызуны что-то смекнули и начали часть фруктов прикапывать. Через три месяца в день зарплаты стали пищать во все горло, пока им не выдали фруктов.

— А сегодня из-за своих общих запасов звери передрались, и теперь у них у каждого своя отвоеванная кучка сухофруктов по разным углам клетки...

Если спящему кошатнику ночью положить на грудь кирпич, то он всю ночь будет заботиться о нем, укрывать и бояться перевернуться.