Работаю на железной дороге. Мой напарник — горячий чеченский парень. В конце июля нам приносит табельщица график рабочих смен на август. А первое воскресение августа — для тех кто не знает — День железнодорожника. Мой напарник — недоволен: в праздник работать в ночь. Мне — не лучше — в день. Я сказал что пойду договорюсь с табельщецей чтоб изменила график. Табельщица истеричная дама постбальзаковского возраста. Я прошу изменить график дежурств. Она — в отказ. Я — ну ладно сейчас Шамиль придет — устроит алах-акбар по-чеченски. Она в истерику. По дороге на блок-пост захожу к электромеханикам и прошу топор. Мне дали черный такой весь в смоле, для разделки кабеля и с зазубринами и два гвоздя. Подымаюсь в дежурку и с довольным видом говорю: — Я договорился! Надо только ей зеркало в комнате повесить на стену и она нам график поменяет. Молотка нет — возьми топор только аккуратней. Он побежал счастливый даже гвозди не взял. А теперь представьте себе: через четверть часа в дверях комнаты табельщицы появляется чечен с закатанными по локоть рукавами и страшным топором в руках. Табельщицу долго еще потом успокаивали, вся смена и начальник станции были в отпаде. Никакого зеркала в комнате не было а график нам так и не поменяли. Хоть посмеялись.

Эту историю рассказал знакомый эмигрант.

— Переехал в новый американский город. Каждый вечер с работы возвращался через кладбище, и каждый вечер встречал какую-то благообразную старушку.

Ну, со временем стали здороваться.

А как-то она спрашивает у меня:

— Молодой человек, а вы не боитесь так поздно через кладбище ходить?

А я возьми да и ляпни:

— Пока жив был — боялся!

Старуху как ветром сдуло, и больше я ее не видел. До сих пор совесть мучает — вдруг ее инфаркт тогда хватил?

Непосредственно после истории в кафе спускаюсь в метро, сажусь. Рядом со мной сидит [мав]ритянка, напротив марокканец. Марокканцу видимо скучно и хочется поговорить. Он о чем то говорит с [мав]ритянкой, мне не слышно, в ушах и меня плеер. Потом [мав]ритянка начинает смеятся и что-то говорит мне, я снимаю наушники и спрашиваю: Простите, что вы сказали? Она отвечает: Он думал, что я ваша мама. Я думаю, он пошутил и отвечаю ему в том же духе: А я думала, что это ваша мама. Он на полном серьезе отвечает: Так я же БЕЛЫЙ.

Вспомнилось вот...

Захожу в магазинчик стройматериалов, посмотреть всяко-разное для дома. На витрине (как оно правильно называется — за спиной продавца шкаф — не шкаф, стеллаж-не стеллаж?) висит некая фигура, из пены застывшей, которую для герметизации швов используют, слепленная, по форме и размеру — нечто среднее между венком и коровьей лепешкой.

Поскольку пена мне может быть полезна, но не хотелось бы использовать лишний раз пожароопасный материал — спрашиваю продавца:

— а она не горючая?

— нет

- точно?

— да точно!

С этими словами он подносит зажигалку к этому на витрине, и оно тут же радостно вспыхивает.. .

Тушили всем магазином...

А пену я так и не приобрел в результате.