... Ещё один пост холодной ноябрьской мрачи. Это не то, что нужно сейчас большинству из нас, так что если не уверен — просто листай. А здесь будет про брошенные дома.

Их много в моей деревне. И в соседней, что не дальше километра от нас их тоже много. Она даже на картах называется "урочище" — место, где никто не живёт. Мне не то чтобы странно читать это слово, но я знал хозяев домов, что ныне просто тихо уходят к земле. Осыпаясь и врастая, печально и молча. Кажется, что ещё недавно ты ходил в гости, сидел на крыльце и играл в прятки в сарае. На самом деле ещё недавно ты мог залезть в брошенный дом, посмотреть на улицу сквозь пыльные стёкла, и даже что нибудь смародёрить — ведь ты точно знаешь, что ни хозяева, ни их наследники уже не вернутся за чашками-ложками-накидушками. Знаешь, что всё ценное унесли до тебя настоящие мародёры. А сейчас во многие из этих домов уже и не войти — обвалились стропила и погребли под собой жилище.

Так вот блуждая по развалинам и глядя на потерявшие цвет полотенца и ровно стоящие галоши в покосившихся сенях, я думаю о том, что уходя из дома, люди не знали, что не вернутся. Они всё оставляли "до следующего лета". Выкручивали пробки из древнего счётчика, убирали в буфет чашки и закрывали дверь в дровник, просто подперев её палкой. Те самые полотенца и галоши оставались на своих местах — что им будет? И в самом деле, ничего. Они так и останутся висеть или стоять, ждать людей, которые никогда не вернутся. Люди часто уходя не знают, что "больше никогда". И дома тоже не знают.

Говорят, что прошлое надо отпускать. И ты вроде отпускаешь. А потом смотришь в навсегда потускневшие окна, и это самое отпущенное прошлое лыбится тебе щербатой улыбкой нищего в лохмотьях. Лицо у этого нищего неуловимо знакомое и в кармане у него яркие клочья воспоминаний и детские игрушки. Запах пыльной деревенской тропинки, земляничных ягод и солярки. Прикосновение огрубевших ладоней к выгоревшим волосам, тёпло воды в летних лужах и еловые ветки ближнего леса. А дальше от страшного заклинания "Помнишь? " уже нет спасения.

А когда ты начинаешь снова дышать, и слёзы благополучно упрятаны обратно, нищий сжимает в кулаке твоё сердце и шепчет: "Твой дом тоже может стать ничьим...". И вот здесь обязательно нужно гнать эти мысли и нищего тоже гнать. Чтобы глядя на магию светящихся в темноте наших окон верить, что всё и дальше будет хорошо. Хорошо и правильно. В доме будет гореть свет и топиться печь, которую сложил ещё мой прадед. И эти проклятые галоши в сенях будут дожидаться своих хозяев...

Т. Г. (с)

Из Европы в Азию, с подарками..

31 декабря. Заступает в караул сержантский состав. Я начкар. Помощниками проверенные в драках с азиатами люди, верю в каждого, как в себя!

В карауле порядок, как при офицерах. Все знают — с моими полномочиями пристрелю любого!

И вот бьют куранты! выпили, чего уж там скрывать! Живые люди!

Как-то давненько наблюдал чистый пример культурного шока у людей от приобщения к художественному произведению.

В почти пустой вагон электрички вошли два гопника, заполнив его пространство веселым аутентичным "базаром": "Ты, братуха, это, типа киношку скачал, в натуре? "Из рюкзака была извлечена полторашка пива и выдавший виды ноутбук. До втыкания в него наушников, ноутбук успел громко прогнусавить: "… в фильме Энга Ли "Горбатая гора"…", вызвав с трудом сдерживаемые смешки в группке сидящих в отдалении подростков. Братки разделили наушники, уселись друг рядом с другом на просмотр и пустили полторашку по кругу. Минут через десять передача бутылки из рук в руки замедлилась. Еще минут через десять они вынули наушники из ушей и тихонько закрыли ноутбук. Один из братков отсел на противоположную скамейку. Дальше ни ехали молча, хмуро глядя в окно. Полторашка так и простояла одиноко на скамейке до самого их выхода.

К одному из первых моих чётких воспоминаний относится случай, произошедший в далёком 1953 году.

Вся наша родня жила в одном большом дедовском доме постройки 18 века.

Тётушка моя работала учительницей вечерней школы. Возвращалась с работы, очень поздно и поздно вставала. Ежедневно я приходил к ней и с нетерпением ждал, когда, наконец, она проснётся. У меня были для неё свежие новости, как мирового масштаба, так и местного.

Все новости были ошеломляющими, но иногда случались такие вещи, что от нетерпения сообщить меня просто распирало.

Так, смерть соседского кота Васьки для меня была первой смертью, с которой пришлось столкнуться. Это было настолько новое и непонятное явление, что всем взрослым, в то утро приходилось объяснять мне, что такое смерть.

В этот день, я еле дождался пробуждения тёти и сразу же сообщил:

— Доброе утро. Васька умер!

К моему великому сожалению, новость эта не потрясла её так же сильно как меня. К тому же, она поправила меня, что хотя Ваську и жалко, но правильно говорить не умер, а сдох — мол, не велика была персона.

Через пару дней следующая смерть. На этот раз я её буквально шокировал:

— Доброе утро. Сталин сдох!

Какая была реакция!

Самый известный первоапрельский розыгрыш в Швеции произошел в 1962 году.

Единственный на тот момент телеканал в стране SVT сообщил зрителям, что технический эксперт Челль Стенссон нашёл способ, как превратить чёрно-белое вещание в цветное. В то время SVT вещал только в чёрно-белом формате. Сначала Стенссон долго объяснял, чем чёрно-белое вещание отличается от цветного, а когда перешёл к делу, достал два разрезанных нейлоновых чулка и прикрепил их к экрану телевизора. Якобы именно так изображение станет цветным.

На следующий день шведы скупили все нейлоновые чулки в ближайших магазинах и попробовали повторить предложенные манипуляции, но поняв вскоре, что это был розыгрыш, завалили редакцию канала гневными письмами и звонками.

Символично, что регулярное цветное вещание SVT начал 1 апреля 1970 года