Экзекуция

Хотите верьте, хотите нет, а Коля, мой бывший сослуживец, до сих пор клянется в правдивости сей истории.

После окончания техникума связи служил я в стройбате, но не простом, а в стройбате связи. Мне повезло, я попал в группу, которая занималась монтажом небольших телефонных станций. Группа была на очень привилегированном положении. Жили мы в гражданской общаге, на объекте, где всегда был душ с горячей водой, питались в гражданской столовой и даже ходили в гражданских комбинезонах, рубашках и ботинках, а форму надевали только при переездах с объекта на объект. Не служба, а малина, ощущение, что не в армии служим, а работаем где-то в командировке. Естественно было много разных историй и эта одна из них.

— Коля, переодевайся, сейчас придет грузовик, поедешь на склады, привезешь вот по этим накладным. И не задерживайся, будь уж так любезен.

Так началось раннее, морозное, январское утро 1981 года, которое не предвещало ничего сверхординарного. Через полчаса пришла машина и Коля уехал.

Мы ожидали машину часам к трем пополудни, но груз пришел только в семь вечера. Надо отдать должное, Коля умудрился привезти (выбить, найти, достать) всё оборудование, расходники, инструменты, даже новые комплекты одежды и обуви.

— Коля, два вопроса. Во-первых почему так поздно, где ваc носило, а во-вторых — как? Ты что, штурмом склады взял?

— Мы ждали, когда экзекуция закончится.

— Коля, какая нафиг экзекуция, я понимаю, что ты родом из города "Большие Киздуны", впрочем потом расскажешь.

— Так, ребята, все на разгрузку. Давайте быстренько, у нас полчаса до ужина, ждать не будут. А ты чего стоишь? Кто? ШОфер? ШОфер, ты где ужинать будешь, с нами или в части? Я знаю, что у нас лучше, так ужин заработать надо. Давай помогай, не шлангуй.

Ударными темпами грузовик был разгружен и наша группа направилась в столовую. Уже за чаем я потребовал от Коли полный отчет.

— В общем дело было так. Приезжаем, а там "краснопогонники" нарушителя поймали. Представляешь, две недели за ним гонялись. Порежет проволоку, поковыряет замки и назад.

Небольшое пояснение. Часть, в которой я служил хоть и была стройбатовской, но всё же стройбата связи. И на складах хранились не кирпичи и цемент, а дорогостоящее и часто секретное оборудование. Поэтому охраняла специальная рота охраны. Они относились к строевым и чтобы отличаться от нас, стройбатовцев, носили красные погоны с общевойсковой эмблемой. У нас их называли "красными" или "краснопогонниками". Склады были окружены двойным забором "колючки" с паханой полосой внутри.

— А что за нарушитель?

— Да так, мужичок лет тридцати, тридцати пяти, алкашом не выглядит и одет прилично.

— Так, что он делал?

— Кто?

— Нарушитель! Коля, не тупи!

— Да непонятно. Порежет проволоку, проползет вовнутрь, покрутится возле складов, поковыряет замки и назад. Ребята говорят, что в основном он лазил к навесу, под которым барабаны с кабелем лежат. Они там устроили засаду и взяли тепленьким. Даже дернуться не успел, как скрутили. Немного помяли, конечно, но сильно не били.

— И что?

— А ничего, сказал, что случайно попал, перепутал, думал, что это гражданский склад.

— А гражданский склад можно обворовывать? Ну поймали, сдали ментам или кому там, делов то.

— Не, если бы сдали, начались бы проверки в части, военная прокуратура, почему не доложили, а вдруг он шпиён. Просто так отпустить – ещё хуже. Так кто-то из лейтёх-пиджаков предложил устроить экзекуцию, как в царской армии.

— А это как?

— Шпицрутенов дать.

— Коль, а що цэ такэ шпицрт.. , чы як то называють?

— То, Васылько, як у вас в сэли кажуть: — дать по сраци хворостыной, зрозумив?

— Та то ты брэшешь.

— Васыль, ша. И что, устроили?

— А я за шо. Построили всю часть на плацу в каре, принесли скамью из столовой. Разложили и привязали этого [ч]удака голой жопой кверху. Лейтёха зачитал "приговор". Типа за попытку проникновения в военную зону и нанесения ущерба воинскому имуществу такой-то приговаривается к экзекуции 100 ударов шпицрутенами. Приговор привести в исполнение немедленно. Канат (парень-казах, служил киномехаником и заведовал радиорубкой) включил барабанный бой и под эту "музыку" меняясь всыпали прутьями по филейным частям.

— Так, что, таки надрали задницу в прямом смысле слова?

— Ага, обстоятельно надрали, а лейтёха ещё и считал, чтобы все "по закону". Воплей было на всю округу, знатно всыпали…

— Ну ладно, кино вы посмотрели, понимаю, а как ты всё получить умудрился?

— Прапора там тоже были, ну которые складские. Я до них. Вот у меня накладные, надо срочно… И как обычно, а где я тебе сейчас найду, приезжай завтра, а лучше послезавтра…

— Ну а ты?

— А шо я… Вижу, идёт зам. командира части, ну главный инженер. Я к нему. Так и так товарищ подполковник, не могу материалы получить. Почему? Говорят, что найти не могут.

— А он что?

— Так пообещал каждого кладовщика, невзирая на звание и выслугу вот так на скамейке разложить и всыпать, а ты знаешь – он может.

— И что, сразу все нашли?

— Даже погрузили!

Ну да, обещание оздоровительной [ман]дюлины и особенно наблюдением за получением оной действует лучше любого приказа.

Иногда задумываешься, стоит надрать задницу нерадивому работнику или чиновнику, может тогда жизнь лучше станет.

Полеты в грозу

Мой отец был штурманом полярной авиации. А я, 12-летний пацан, зачитывался книгами о летчиках. Помню, меня особенно впечатлил рассказ Экзюпери “Южный почтовый”.

Я подошел к отцу и, захлебываясь от эмоций, стал зачитывать ему куски из рассказа:

— Из мира, на который можно положиться, его выбросило в мир первых

До сих пор жалею, что не снял ксерокопии. Во время обыска в квартире, где проживал человек подозревавшийся в совершении некоего хищения, вместе с другими документами изъяли несколько писем. Оказалось, что их писал его дочери, ее парень, служивший в армии. Он служил пограничником на российско-китайской границе. Каждое из его писем представляло сгусток творческой мысли молодого парня, не перегруженного образованием и скучающего от обыденности окружающей действительности. Вот только некоторые из его творческих зарисовок, которые врезались в память: Начальник заставы неплохой мужик, но уже начал меня доставать. Со всеми вопросами только ко мне. Приходится по ночам проверять несение службы, как одеты люди, состояние боекомплекта и еще многое другое. Только нарушители границы начинают выдвигаться в нашу сторону, так сразу по радио меня зовут. Только этих отгонишь, как уже надо других гнать. Повар заставы, весь день просит, ну сними попробуй, скажи тебе нравится. Даже не успеваю, сесть написать тебе письмо. Все здесь на мне. Что будет когда пойду на дембель, как тут без меня все будет, даже страшно представить. Хочется надеяться, что парень все-таки смог передать заставу в надежные руки.

Как командир части назвал меня снайпером

Большая делегация нашего района посетила войсковую часть с дружественным визитом.

Программа мероприятия включала соревнования по стрельбе.

Стреляли из АК-74 по грудной мишени со ста метров.

Три выстрела пристрелочных, потом – смотрим попадания, потом – 10 зачетных.

Февраль 1996 г. Нахожусь в военном лагере на окраине Грозного. Большая часть личного состава отряды ОМОН из различных регионов. Заехал туда вместе с очередной сменой. Типажи тут были достаточно жесткого и решительного типа. Нам предстояло пробыть здесь около двух месяцев.

Несмотря на ежедневную стрельбу по ночам, различные виды боевых заданий, жизнь была довольно монотонной. Возникла мода на отращивание бороды, командование не возражало. Уже к концу первого месяца у меня стало возникать ощущение, что нахожусь где-то в московском университете 19 века. Кругом молодые люди чеховского типа, с типичной для него негустой бородкой клинышком.

Наблюдать по утрам во дворе несколько десятков молодых людей, с интеллигентскими бородками, одновременно чистящих зубы, само по себе было достойно кисти передвижников. Когда в полном боевом облачении собирались на утреннее построение, не оставляло ощущение какого-то полка царской армии. Даже регулярный матерный комментарий каждого действия, не менял этого восприятия. Хотя кто знает, как на самом деле выражались в 19 веке в боевых условиях. До сих пор не знаю почему, но русский человек с подстриженной бородкой производит впечатление творческого интеллигента, а восточный типаж с такой же бородкой, без пяти минут террорист.