Но у этого жанра есть и более серьёзные недостатки. Например, он создаёт у зрителей иллюзию, что сантехники и электрики прибывают по вызову быстрее, чем супергерои. В реальности же ждать мастера можно неделями, и он точно не предложит "особый способ оплаты". То же касается медсестёр и женщин-стоматологов, кинематограф убеждает нас, что они всегда готовы к страстным приключениям прямо на рабочем месте. В жизни же вас, скорее всего, вежливо попросят заполнить анкету.

Съёмочный процесс тоже полон курьёзов. Мужчины-актёры, не задействованные в сцене, часто стоят в сторонке и… помогают себе руками. Почему? Всё просто: чтобы не заглохнуть на холостых оборотах! Как автомобиль, который нужно прогревать перед поездкой, так и актёр должен быть "в тонусе" — вдруг вызовут на съёмочную площадку.

А вот история про душ и вовсе стала легендой. После съёмок уставший актёр направился помыться. Там уже мылась начинающая п@рнозвезда 18 лет. Увидев его, она возмутилась: "Куда попёрся, тут девушки!". Ирония в том, что минуту назад они вместе осваивали половину поз Камасутры перед камерой. Но видимо, душ — это священное пространство, где действуют свои правила приличия.

Говоря о Камасутре: откуда появилось это название? По одной из версий, 5000 лет назад предки индийских ариев жили на Урале, на берегах реки Камы. Один из них любил встречать рассвет на песчаном берегу — не один, а с подругой. После акта он восторженно восклицал: "Как же она прекрасна, Кама с утра!". Так и родилось слово "Камасутра" — как символ любви и красоты утренней реки.

И да, п@рнофильмы — пожалуй, самые гуманные в мире кино. Ни трупов, ни крови, ни насилия — только добровольность, страсть и всеобщее довольство. Все любят друг друга, даже если знакомство началось с поломки холодильника.

Так что пусть в вашей жизни будет больше любви, понимания и немного здорового юмора — как в этом сокровенном, но таком искреннем жанре.

Раздевшись, я торжественно уселся в холодную эмалированную чашу и повернул краны. Вместо благородного потока из излива на меня с шипением обрушился душ. Я же забыл переключить ручку! Наша сантехника, пережившая ещё деда жены, восприняла это как объявление войны. Раздался оглушительный гидравлический удар, стальной шланг душа вздрогнул, и на стыке лопнула резьба. Оттуда, с свистом вырываясь под давлением, ударила струя горячей воды прямо мне в грудь.

Я взвыл, но не голосом, а как-то внутренне, и в позе обожжённой креветки потянулся к крану, чтобы перекрыть воду. Вода захлебнулась, и воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь моим шипением и частым капаньем из проклятого шланга. Надо было его выкрутить. Разворачиваясь в тесном пространстве, я задел локтем жестяную мыльницу. Та, звякнув, совершила идеальный полёт и юркнула в щель между стиральной машинкой и стеной, под раковину.

Мыло – вещь сакральная. Без мыла вечер был бы окончательно испорчен. Стиральную машинку пришлось с скрежетом выкатить на середину ванной. И тут я увидел Его. На белой крышке агрегата лежал, безмятежно улыбаясь, розовый плюшевый заяц – игрушка моей пятилетней дочери. "Поющий гад", – пронеслось у меня в голове.

Чтобы дотянуться до мыльницы, пришлось лечь животом на холодный пластик машинки и протянуть руку в пыльную паутину. В этот момент я почувствовал, что мое тело, и без того пребывавшее в состоянии стресса, заняло крайне неустойчивое положение. Я пополз вперёд, и в этот самый миг мое мужское достоинство, простите за физиологическую откровенность, с нежностью уперлось в пузо несчастного зверька.

Раздался тихий щелчок, и заяц, подрагивая, завел свою проклятую песенку: "Как-кой-чу-де-сный-день…"

Терпение моё лопнуло. Весь день, всю неделю, всю жизнь копившаяся ярость вырвалась наружу. Чтобы выключить зайца, нужно было нажать на кнопку ещё раз. А я был перегнут пополам, руки были заняты мыльницей. Единственный инструмент, находящийся в непосредственной близости от цели, был уже опробован и показал свою чудовищную эффективность.

"Заглохни, тварь пушистая! " – прохрипел я и начал методично, с остервенением, прыгать на несчастной игрушке тем самым местом, пытаясь попасть по кнопке.

Именно в этот момент, под аккомпанемент унылого "Какой-чудесный-день-день-день…", дверь в ванную открылась. На пороге стояла жена. Заяц, под моим финальным, сокрушительным нажимом, захлебнулся на полуслове.

Я замер в позе, которую можно описать как "раненный насмерть гладиатор на стиральной машине", с мыльницей в одной руке и с дикой, адреналиновой эрекцией, возникшей, видимо, от ярости и трения.

Жена медленно перевела взгляд с моего пунцового лица на розового зайца, потом обратно на меня. В её глазах читался не ужас, не гнев, а какая-то космическая, вселенская усталость от бытия. Она тяжело вздохнула и произнесла фразу, которая, я уверен, высечена на скрижалях супружеского долготерпения:

– Ты бы хоть закрывался, что ли, когда… занят.

Дверь закрылась. Я остался наедине с зайцем, с разорванным шлангом и с бездонной пропастью стыда внутри. Мыться уже не хотелось. Хотелось закричать. Но я лишь тихо прошипел в тишину:

– Чудесный день. Просто чудесный.

И плюшевый заяц, казалось, молча с этим соглашался.

Прозвучал вопрос о Празднике огурца. Варианты ответов: Ярославль, Суздаль, Иваново, Кострома. Обсуждение пошло по стандартной колее — перебор городов, поиск логических связей. И тут Лариса Алексеевна, женщина глубоко порядочная и абсолютно далёкая от двусмысленностей, машинально бросила фразу:

— Вот Суздаль или Кострома, на мой взгляд, подходят. А Иваново — город невест, зачем там огурцы?

Она не вкладывала в эти слова никакого скрытого смысла. Для неё "город невест" был просто официальным статусом, туристическим брендом — как "город Золотого Кольца" или "Родина первого космонавта". А огурец был просто огурцом — хрустящим, зелёным и не более того. Её мысль была простой: "В Иваново ткут ситцы, а не солят овощи".

Но телевидение — это эхо, которое многократно усиливает любое слово. Стоило ей это произнести, как в студии повисла лёгкая пауза. Юлианна Караулова, как опытная ведущая, лишь загадочно улыбнулась — она поняла, как этот комментарий может быть воспринят зрителями. Марат Башаров, вероятно, едва сдержал смех. А страна уже замерла у экранов, оценивая неожиданный подтекст.

В этом и есть магия живого эфира: даже невинная фраза может стать сюжетом для обсуждений. Лариса Рубальская, сама того не желая, на секунду превратила кулинарный вопрос в повод для улыбок. Не потому, что она сказала что-то неприличное — а потому, что зрители услышали в этом намёк.

Правильный ответ — Суздаль — быстро восстановил серьёзность. Но момент уже стал частью истории шоу. Теперь каждый раз, когда речь зайдёт о праздниках огурца или городах невест, кто-то обязательно вспомнит эту фразу и улыбнётся.

Так что мораль проста: на телевидении даже овощи могут стать героями шуток. Главное — произносить их с лёгкостью Ларисы Рубальской. И тогда даже невинный огурец? на мгновение покажется… немножко больше, чем просто овощем.

Этот случай напоминает, что даже в невинных вопросах кроется второе дно. Ведь если в Городе невест вдруг объявится Праздник огурца, это будет уже не кулинарный фестиваль, а мероприятие с очень личным подтекстом.?

P. S. Говорят, после этого эфира властям Иваново пришло анонимное предложение учредить праздник, подобный суздальскому, но называть его "День огуречной благодарности". Но Город невест решил остаться верен традициям — и своим ситцам.