На первом этаже здания на Большом Проспекте, где офис наш находился, кафешка была, там и питались, а жили минутах в 20 ходьбы, на Каменноостровском. "С утра на работе работу работать — ночью домой спать". Зомби, короче. Ну, как всегда на выездах.

Через пару месяцев вкалывания жизнь, вроде, налаживаться стала, решили культуру свою повысить, в самом Питере, как-никак, культурной столице пребываем.

Вышли часов в семь вечера, осень уже, темнеет раньше, но совсем тепло. Идём по набережной, а тут несколько лодок-катеров стоит, экскурсионных. С замом, мужиком лет на десять младше меня, взяли катер, что поближе пришвартован, заплатили за экскурсию, сколько капитан сказал.

Пошли по каналам. Красиво вокруг. Здания разглядываем, историю вспоминаем, царей и большевиков, архитекторов и художников.

Проходим мимо Эрмитажа, я какие-то полубайки-полуистории про него Андрею рассказываю, он внимательно слушает, вопросы задаёт, а потом на полном серьёзе: "Шеф, да понял я уже все про Эрмитаж, Вы скажите, Зимний-то когда будет? "

Радостно троллил и издевался я над ним полчаса... за что тут же и был наказан небесами...

На лодке других экскурсантов нет, только официантка изредка подходит, чай-кофе, принести-унести. Андрей у неё и спрашивает: "Девушка, простите, а когда экскурсия начнется, когда рассказывать-то наконец будут? "

Она слегка недоуменно на нас посмотрела и так через плечо, как убогим, бросила: "У вас оплачена не экскурсионная поездка, а романтическая! "

ещё на подводной лодке ты, почти всё время, за[дол]бан уставший вусмерть. А какие там снятся сны... эх.

И вот, вы сладко спите после полутора суток вынужденного бодрствования, а вас начинает кто-то грубо хватать руками, трясти и орать прямо в ваши свит дримсы:

— Эдииик!! Эдиииикбляааа, вставай! [м]ляааа, Эдик, пи[c]ец, просыпайся!!

Ага, началось, думаю я себе спросонья. Механизмы гудят, вентиляция шелестит, значит на лодке всё в порядке. Вот она, значит, как подкралась-то, Третья Мировая... Это Игорь, так вероломно трясёт меня за плечи — наш турбинист, а впоследствии комдив-три.

— Да, встал, Игорь, встал! Хватит меня уже так беспардонно трясти! Что случилось-то?

Но Игорь уже выскочил из каюты и орёт в соседней:

— Борисыыыч! Борисыыычбля, вставай! [м]ляаааа, Борисыч, пи[c]ец просыпайся!

Вот жешь, интриган хренов. Через минуту стоим в проходе между каютами: Игорь в РБ и подпрыгивает, мы с Борисычем в трусах и озабоченных лицах.

— [м]ля, мужики, мне таракан в ухо заполз!! Что делать-то!!

— Игорь, конечно, в панике. Мы с Борисычем, как знатные тараканологи, сохраняем внешнее спокойствие.

— А точно? — уточняет Борисыч, принюхиваясь.

— Сочно, [м]ля! Он лапами в ухе там шевелит! Я это чувствую!

— Надо что-то делать, — говорю.

— Да неужели! — орёт Игорь, — да вы гении, ё[ж] вашу мать, так быстро соображаете!

— Надо его убить, для начала, — рассуждает Борисыч, — чтоб он дальше в мозг к тебе не полез.

— Вмоск!? Какэтавмоск?!

— Игорь взрослый, спокойный и очень умный мужчина, но сейчас, как малое дите, право слово.

— Как-как. Через Евстахиеву трубу, конечно же, — блистаю я анатомической эрудицией.

— Ну дык давайте убивайте иво уже быстрей!

Заглядываем с Борисычем Игорю в ухо.

— У тебя ж пистолет, может застрелим его? — предлагает Борисыч.

— Не вариант, мозг-то у пациента мы не заденем, наверняка, но вот патрон я потом х[рен] спишу.

— [м]ляаааа. [м]ля-бля-бля, — причитает Игорь

— О! — догадывается Борисыч, — надо его утопить! А может он испугается и обратно вылезет от этого!

Ну всё. Решение принято. Игорь убегает в душ, топить или пугать таракана, мы с Борисычем одеваемся, хохоча, и бежим следом. Заглядываем в душ, — Игорь льёт воду в ухо максимальным напором.

— Ну что там? — искренне волнуясь, спрашиваем мы.

— Да, вроде, перестал шевелиться.

— Ну за[ши]бись, ещё пару вёдер влей, на всякий случай!

Влил. Сидим в центральном.

— Ну, что — шевелится?

— Да нет, вроде, вода только булькает.

— Чо, надо его достать теперь... как-то.

Ну нашли шурупчик потоньше, с мыслью им тараканий труп проткнуть, навернуть и вытащить. Инженеры же (один ядерщик, другой электромеханик и третий в панике) и всё такое. Борисыч, высунув язык от напряжения, начинает засовывать шурупчик Игорю в ухо.

— Ойбля!! — вскакивает Игорь, — зашевелился опять!

— Не прокатило, — вздыхает Борисыч, — пошли-ка покурим-ка.

Поднимаемя на мостик. Зябко. Четыре часа утра, темно, холодно, сыро и неуютно. Закуриваем.

— А может его это, — дымом травануть? Эдик, дунь-ка мне в ухо дымом, да побольше.

Ну что не сделаешь ради друга? Набираю дыма побольше и начинаю задувать его Игорю в ухо. И тут. На мостик заходят удивлённые глаза командира (он дежурным по дивизии стоял).

— Что это, [м]лядь, тут происходит на моей подводной лодке?!

— Игорю Юрьевичу таракан в ухо заполз, тащ командир, — докладывает Борисыч потому, что у меня-то рот занят, — пытаемся его оттуда вытравить.

— Да лааадно? — улыбается командир такому, неожиданно интересному, событию в серых буднях береговой жизни, — а чо он туда заполз-то? Этот одесский еврей там сосиски от друзей прячет, небось?

— Товарищ капитан первого ранга! — негодует Игорь, — я попросил бы!!

— А ты таракана попроси, может вылезет. С сосиской. Ладно, не ссы — русские на войне своих не бросают! Хотя ты ж х@хол, тебя, вроде как, и можно. Чо делали-то, докладывайте.

Доложили.

— Ну вы долбое[ж]ы, что ли? — удивляется командир, — тараканы же назад не ходят, как бы он сам вылез-то, пугатели?

Ну вот, [м]лядь, откуда он это знает?

— Значит так. Сейчас пошлю машину дежурную за доктором нашим. Надеюсь, что за это время он до мозга не доберётся. Хотя, тараканы же кости не грызут, вроде бы.

— Ну тааащ командир! — требует уважительного к себе отношения Игорь.

— А будешь [зв]издеть — не пошлю. Так что попиететнее тут со мной. Тепереча от мине тут всё зависит. Пошли пока, чаю попьём.

Сидим в центральном, пьём чай. Командир, Борисыч и я, в смысле, пьём, а Игорь носится кругами вокруг командирского стола.

— Игорь, не мельтеши! — не выдерживает командир, — Что ты, как профурсетка при первом мин@те матросу, — линолеум мне весь до дыр сотрёшь!

— Да он шевелится там — как не мельтешить-то?

— А вот не будешь больше сосиски от друзей в ушах прятать. Я вот не прячу, ко мне тараканы в ухо и не залезают!

— Ну таааащ командир!

— Не ной! Будь мужиком, [м]лядь!

— Легко вам говорить!

— Конечно, легко. Я сосисками с друзьями делюсь же!

—.......!!

Привозят злого и невыспавшегося доктора Андрюху.

— Что тут у вас опять, аппендицит? — подозрительно косится на меня Андрей.

— Гороздо хуже, товарищ военврач! - торжественно докладывает ему командир, — к Игорю Юрьевичу в ухо заполз таракан и теперь тщетно пытается найти там его мозг!

— Чтобля? Таракан? А как он туда заполз-то?

— И я о том же, — радостно поддерживает его командир, — предлагаю назначить служебное расследование и, до его окончания, никаких действий с тараканом не производить, для сохранения в целостности оперативной обстановки! Да ладно, шучу, не пучь глаза, а то лопнут сейчас — давай Андрюха, доставай.

— Да я вам ветеринар, что ли? Меня в академии медицинской этому как-то забыли научить. Пошли в амбулаторию, будем что-то думать.

Всей делегацией двинулись в амбулаторию. Там Андрюха перебирает какие-то пузырьки и думает, а мы просто сидим и делаем вид, что тоже думаем. Игорь бегает из угла в угол.

— А! Во! Придумал! — показывает нам Андрюха какой-то пузырёк, — ложись, Игорь, на кушетку!

— А что там в пузырьке этом? — опасливо косится на пузырёк Игорь.

Андрей молча смотрит на него минуту, другую, третью....

— ЭПОКСИДНАЯ СМОЛА ТАМ! Залью её тебе в ухо, а потом сделаю трепанацию черепа и добуду себе брелок с тараканом!! Вот я тебя спрашиваю, что ты там в испарители свои сыпешь, чтоб пресная вода была? Нет? И ты мне моск не еб@! Ложись, я сказал, [м]лядь, с@ка любопытная, пока я добрый!!

Ну кто в здравом уме, пусть даже и с тараканом в ухе, будет спорить с военным врачом? Правильный ответ — никто. Доктор закапал Игорю в ухо какую-то маслянистую жидкость, обождал минут пять и каким-то хитрым пинцетом аккуратно вытащил таракана на белый свет.

— Ты там это, поглубже загляни — нет ли сосиски?

— Нет, Сан Сеич, видимо, таракан всю съел, видите, какой жирный? Ну вот, дарю тебе, Игорь, этого таракана, носи его на шее и не забывай думать о Смерти!

Доктор у нас добряк, конечно, был и широкой души человек. Мне аппендикс мой пытался подарить в банке с формалином, мол, поставь его дома на полку и не забывай думать о Смерти. Самурай херов.

— Ну что, — потирает руки командир, — дело сделано, полшестого утра, спать всё равно уже не вариант, может отработочку вахты забабахаем посерьёзнее?

— Ну таааащ командир, — ноем все в унисон, даже доктор, который в отработках и не участвует, практически.

— Ладно, лентяи и бездельники. Как вы мхом-то не поросли до сих пор? Но стресс снимать запрещаю категорически!

— Ну тащ командир, ну полшестого же утра, ну что мы совсем, что ли?

— А что — нет? Рассказывайте мне тут сказки венского леса, а то я не знаю вас. Ладно, пошли ко мне в салон, по чуть-чуть у меня есть.

— Только вы это, мужики, не рассказывайте никому, а то же запод[кал]ывают потом вусмерть, — попросил нас Игорь в салоне за рюмочкой коньяка.

— Каааанешна-канеееешна, ну о чём ты, братан, — дружно ответили мы и сдержали своё железное подводное слово. Примерно часа полтора.

Так вот и закончилась эта история, всего с одним трупом, после которой я и обладаю, не знаю зачем, знанием, что тараканы назад не ходят.

мальчишки, дворового и хулиганского.

— Дядя! – тронул меня за рукав один, который был без коробки, – Вам щенок не нужен?

— Да нет, а ты что, щенков продаешь?

— Нее, дядя, их кто-то выкинул в подъезд прямо в коробке, а они так пищат, наверное, хотят домой.

Я открыл створку коробки, которую прижимал к животу второй мальчуган. Из темных, вонючих недр на меня смотрели пять пар щенячьих глаз. Щенки были плотненькие, кругленькие и хвостатые. Они не пищали, а только смотрели на меня снизу вверх и думали о чем-то о своем.

— Не, пацаны, не нужно. У меня дома двое котов, боюсь, не подружатся они с вашими собачками.

Объяснение про "двое котов" было принято с пониманием и пацаны, вздохнув, закрыли коробку и понесли живой груз дальше, в поисках будущих хозяев.

— Дрззззззз…. – зазвонил дверной звонок у моих соседей. Спустя полминуты дверь приоткрылась, и на пороге возник сосед. Не знаю, кем он работал, но по виду - то ли учитель, то ли начальник небольшого женского отдела. Всегда культурно одет, в руках — портфель. Я еще запомнил, как он брезгливо морщился, трогая дверную ручку подъезда. И еще он делал замечания. В общем-то, правильные замечания, про "не курить в лифте", "не плевать и не мусорить". Нормальный мужик.

— Кто там? – сосед оглядел чумазую пацанву и знакомо поморщился.

— Дядя, вам щенок не нужен? – с надеждой спросил тот, который не держал коробку.

— Смотрите, какие красивые!

И, торопясь показать красоту, открыл коробку.

— Пошли вон, уроды! И тварей блохастых своих заберите! – от вопля соседа пацан зажмурил глаза, а щенки сбились в кучу и постарались уйти поглубже в коробку, – Еще раз притащите их сюда, всех с лестницы спущу!

Мальчишки кинулись от этой негостеприимной квартиры, тем не менее, очень аккуратно неся коробку с пятью хвостами.

— Давай вот сюда позвоним, – предложил один. – Тут тетя живет, она, наверное, возьмет одного. А может и двух, — мечтательно предположил он.

В коробке кто-то тяжело вздохнул.

— Пим-пилим-пим.. – пропел звонок и тут же открылась дверь. "Тетя", видимо, куда-то собиралась, поэтому открыла сразу.

— Вам щеночек не нужен? Красивый и добрый! – мальчишка вытащил щенка из коробки, полагая, что в руках живой подарок будет выглядеть презентабельней.

… Тяжелый шлепок открытой ладонью попал как раз снизу по рукам, держащим щенка. Тот, резко взвизгнув, подлетел вверх, перебирая в воздухе лапками, но пацан все-таки умудрился как-то поймать его и засунуть визжащий кусок шерсти себе за пазуху.

— Еще раз прийдёшь сюда, всех с лестницы спущу! Вместе с вашими вонючими собаками!

Хлопнула закрывающаяся дверь, и пацаны побрели дальше по подъезду.

— Какая же он собака? Это же щеночек еще! – недоуменно высказался один.

… Потом еще много раз звонили дверные звонки, хлопали двери и орали люди. Никому не были нужны щенки. А будущее, когда на улице минус сорок, у них было одно: замерзнуть насмерть на первом этаже холодного подъезда. Собственно, оттуда и несли свою живую ношу эти два пацаненка, оставив на месте коробки со щенками два школьных рюкзака, чтобы они не мешали ходить по квартирам.

Через час осталась одна квартира, алкоголика Сашки. Ее специально оставили на потом, потому что Сашка был мужик нехороший, с тяжелым характером и взглядом, как у волка. Да и не сказать, что совсем алкоголик, но пахло перегаром он него постоянно. И еще он был совершенно непредсказуемый в своих поступках. Поэтому пацаны вполне справедливо оставили его в качестве последнего места посещения, предполагая, что за щенков они не только услышат десятиэтажный мат, но и еще могут по шее получить. Сашка не любил людей, а люди не любили Сашку. Но была между ними одна разница. Сашка не боялся людей, а люди его опасались. Да, и как не опасаться здоровенного, небритого мужика, вечно пьяного, который смотрит на тебя взглядом вурдалака?

— Дыц-дыц… – Осторожный стук в дверь показал, что надежда пристроить щенков угасла почти совсем. И еще он показал, что звонок не работает.

За дверью раздался хриплый мат, что-то упало, встало, и дверь открылась. Сверху вниз, на притихших от страха пацанов глянули злобные, глубоко посаженные глаза.

— Ну?! – рявкнуло перегаром страшное лицо, – Чо надо?

Пацаны, которые от страха и так дрожали коленками, теперь вообще забыли, что хотели сказать и зачем пришли. Молча и с непередаваемым ужасом они смотрели на огромное, злобное тело и даже думать боялись, что сейчас будет.

— Это… Вот… Вам не нужно? – дрогнувшим голосом залепетал тот, который нес коробку. А первый, предполагая, что сейчас будет, просто зажмурил глаза, понимая, что убежать они уже не успеют. Но желание спасти щенков победило страх, – Возьмите. Пожалуйста. А то они умрут.

… Сашка посмотрел на пацанов, потом в коробку и медленно протянул к ним свои волосатые, немытые ручищи.

А потом случилось страшное. Страшное было в том, что дети поняли одну простую истину, что не тот хороший человек, кто хорошо выглядит снаружи, а хороший тот, кто хороший внутри. И путь он трижды алкоголик, грубиян и асоциальный элемент.

Сашка забрал себе всю коробку со щенками. Целую неделю мы встречали его, несущего в пакете то молоко, то какую-нибудь вкусняшку из зоомагазина, то еще что-то. А потом он возле автобазы, где работал сторожем, построил вольер и переселил лохматых жильцов туда. И теперь это уже не пищащие щенки, а вполне серьезная и, главное, послушная стая охранников.

Сашка лучше не стал. Все так же пьет, дышит перегаром и злобно смотрит на людей. И только у дворовых пацанов он теперь пользуется непререкаемым авторитетом и уважением. А если кто не знает, то уважение дворовых хулиганов ой как трудно заслужить.

PS Я написал этот немудренный рассказ, чтобы напомнить, в первую очередь самому себе – все, что сверху, это шелуха. Главное, что внутри. Да и просто не мог не написать, потому что пацаном, который таскал такую же коробку в далеком, 1984 году, был я.