Не паяли только почему-то на радиофаке миниатюрные радиостанции "уоки-токи" для подсказок на экзаменах. Видимо негативный опыт из гайдаевской комедии "Приключения Шурика" вызывал такое недоверие.

Однако Лёха с Женькой вопреки предрассудкам решили сломать эту традицию и собрать парочку "уоки-токи". Тем более скоро маячил зачёт по экономике – предмету непрофильному и поэтому друзьями нечасто посещаемому.

Надо сказать, что в 1991-м году экономика была наукой довольно абстрактной – старые советские учебники теряли актуальность прямо на глазах, а какова должна быть новая экономика, мало кто представлял. К слову, это и сейчас, через 20 лет, заметно. Поэтому наш экономист Юрий Борисович по доброте душевной большинству студентов, тем, кто не сильно прогуливал, поставил зачёт автоматом. Женьке повезло, а Лёхе, увы, нет.

Но Женька вызвался Лёхе суфлировать на зачёте.

Итак, собранная пара раций была спаяна и упрятана в пустые пачки из-под сигарет "Космос" — с двух метров не отличить, только мелкие отверстия для динамика и микрофона выдавали эти чудеса студенческой мысли. Весь вечер перед зачётом друзья носились по общаге – проверяли свои шедевры, всё было ОК.

Но как гласит закон Мерфи – если какая-то неприятность может случиться, то она обязательно случится. Вот и у Лёхи прямо на зачёте отказал режим передачи. Как позже выяснилось, не вовремя подсела батарейка – на приём её ещё хватало, а вот более мощный режим передачи она уже не вытягивала.

Пришлось Женьке в дверную щель устанавливать визуальную связь с корешем, сидящем в классе, и тот в ответ кивал головой, типа, либо "давай, диктуй", либо "стой, не успеваю".

В итоге, конечно, Юрий Борисович спалил Лёху. Взяв псевдопачку "Космоса", он укоризненно посмотрел на Лёху:

— Да-а, я был лучшего мнения о радиофаке. Изымал я подобные штучки и у химфака, и у металлургов, и у стройфака, но чтобы у студентов-радистов отказывала электроника – это нонсенс!

— Дык, непрофильный актив это, Юрий Борисович. – Лёха выдал термин, только что продиктованный ему Женькой. — Бес попутал, извините. Да и баловство это, мы обычно более серъёзные вещи паяем, "Спектрумы", например, — попытался защитить радиофак Лёха.

— Спектрумы? А это непрофильный актив? – помахал "Космосом" Юрий Борисович и расхохотался...

— Есть зачёт! – Лёха похлопал Женьку по плечу. – Только вот что, мы должны Юрию Борисовичу "Спектрум" спаять, я обещал. И нам денежка, и ему дешевле, чем на базаре покупать. Экономическая взаимопомощь, понимаешь, экономика наших дней, блин, — Лёха расплылся в улыбке.

Вот так Лёха с Женькой начали свой совместный компьютерный бизнес. А вот "уоки-токи" на радиофаке больше по-прежнему не паяли. Не знаю, правда, как сейчас.

— Ну, пожалуйста, ну, может, все-таки троечку?

— Девушка, какую "троечку"?! Да вам и двойки много, с вашими-то знаниями! — профессор принципиален, как всегда

И студентка, от отчаяния, впадает в истерику:

— Если вы не поставите мне тройку, я прямо сейчас выпрыгну из окна!

Преподаватель смотрит на нее совершенно спокойно:

— Прыгайте, — думая, что барышня блефует.

А она решительно подходит к окну, открывает створку и... прыгает.

Для студентки история закончилась вполне благополучно: описываемые события происходили в знаменитом здании Двенадцати Коллегий, на втором этаже — прыгать невысоко, да к тому же под окнами растут кусты. Поэтому двоечница обошлась, говорят, даже без переломов. Кстати, и экзамен ей в итоге перенесли — дескать, девочка не в себе была (оно и правда, если подумать). А вот профессор... С этого дня экзамен ему можно было не сдать только по причине неявки: всем явившимся, вне зависимости от степени подготовки, "трояк" был уже обеспечен. Мало того. Профессор завел привычку брать на экзамен толстую "Литературную газету" и закрываться ею сразу же по раздаче билетов для подготовки. Прочтя обе страницы, он громко предупреждал:

— Внимание! Переворачиваю! , — после чего, подождав секунд 10-15, клал газету на стол, переворачивал страницу, снова поднимал газету и углублялся в чтение.