Моим часам посвящается...

Когда я училась в универе, про мобильники ещё никто и не думал. Ну, они уже были, но только у о-о-очень крутых и богатых людей, а никак не у студентов. А молодёжь во все времена любила, "чтобы мигало и "[м]лямкало"". Самым "писком" моды были наручные часы "Электроника". У меня была "Электроника-5". На железном браслете. Помню, отец купил себе, но, увидев мой жалобный взгляд, просто снял с руки и отдал "игрушку". А у этих часов — такая функция: они каждый час звонят. Подают музыкальный сигнал — три-четыре ноты. В зависимости от модификации там разные мелодии были, можно выбирать штук из четырёх, но самые популярные — "Калинка-малинка" и "Широка страна моя родная". У меня, кстати, стояла последняя. И когда в аудитории сидит человек сто студентов, каждый час все эти часы звонили. А, поскольку ход у них не синхронизирован, звонили они минуты три кряду. Представьте себе: вдруг в тишине начинают звонить и пищать десятки часов со всех сторон. И все сразу начинали дико ржать. Просто какая-то психическая эпидемия: один засмеялся, а за ним — все сто человек! Преподаватели, к их чести, даже и не пытались как-то бороться, запрещать носить эти музыкальные часы; просто делали паузу и добродушно говорили: "Ну вот, посмеялись, отдохнули, — продолжаем". Сейчас, когда у каждого второго что-то постоянно пищит или звонит, молодёжи, наверное, уже непонятно, что нас так смешило. Да я и сама это объяснить не могу: помню только пищащее дребезжание и неконтролируемый хохот сотни молодых весёлых ребят.

А часы, между прочим, до сих пор ходят.

Как рождаются эвфемизмы

Однажды судьба занесла меня на пару недель в очень маленькое, но уважаемое учебное заведеньице. Работали там одни женщины, и каждая из них была по-своему прекрасна. Ухоженные, от макушки до мизинчиков на ногах (было жаркое лето, и все носили босоножки), доброжелательные, улыбчивые. Вот оно, счастье)

Моя будущая

У моей сестры после рождения ребёнка скончался муж. Она все силы и энергию пустила на дочь. Потом, когда дочери было 12 лет, встретила мужчину, на что дочь встала в позу и сказала, что никаких мужчин, кто же о ней будет заботиться… Сестра тогда разорвала отношения ради дочери, думала, поднимет её на ноги, а там уже устроит личную жизнь.

Дальше дочь уехала учиться в другой город, но из матери тянула деньги, даже когда вышла на работу. Потом вышла замуж, родила ребенка, но моя сестра по-прежнему большую часть зарплаты отправляет доченьке.

Недавно дочь приезжала в гости со своей семьей и изошлась на говно, что у матери плохие условия для жизни, даже стиральной машины нет. Пока они гостили, сестра стирала их вещи руками. И ведь не догоняет дитачка, что мать в таких условиях из-за нее. Я с ней пробовала поговорить, но была послана. Сестра тоже делает вид, что это норма. Больше не лезу, раз им нравится так жить.

Работала поваром в очень дорогом столичном ресторане. И это пи[c]ец. Мы и испорченные продукты использовали, и плесень с овощей срезали и подавали, и после срока годности использовали, и курицу вымачивали в марганцовке и уксусе, и немытые продукты готовили (повар говорил, что всё равно термообработка будет), и чашки немытые подавали, и объедки могли заново подать. На кухне были тараканы и муравьи, повара могли чихать и кашлять над блюдами. Зато подавали всё по красоте и стоили блюда до хрена!

Конечно, не всегда всё было так ужасно, кому-то и везло, но было много того, что я описывала. Надзорные органы получали на лапу. И нам просто повезло, что никто не отравился ни разу (ну или мы об этом не знаем). Я потом переучилась и ушла из сферы общепита. Эти два года работы там вспоминаю с содроганием. Но очень нужны были деньги, а там платили хорошо.

И я ещё вспоминаю, что как только я переехала в столицу, устроилась работать в столовку, где всё было дёшево. И там было стерильно всё! Все продукты свежие, все повара всё соблюдали! Хотя кухня старая, оборудование старое. Такой контраст. Я с тех пор не особо люблю есть в общественных местах и понимаю, что и за 5 тысяч рублей за блюдо можно говна поесть, и на 300 рублей можно поесть сытно и безопасно.

Лет пятнадцать назад был по делам в казахстанском городе Костанае. Время года уже не помню, то ли поздняя осень, то ли ранняя весна, но погода стояла мерзкая: серо, мокро, грязно, не переставая, моросил мелкий холодный дождь, да и дела затягивались, никак не решаясь, от чего на душе совсем уныло было. Возвращался я в гостиницу и возле какого-то