В старших классах я сидел за одной партой с моим приятелем, сыном полковника, наполовину евреем и таким же, как и я раз[гиль]дяем. А его сводный брат и чисто еврей Гриша учился в параллельном классе. Параллельных классов было три: в "А" были собраны местные умники, в "В" аналогично дураки, а в нашем те кто не так и не сяк. Половину уроков я читал букинистические книги, обернутые в газетную обложку с надписью шариковой ручкой "математика" или "биология", он Мопассана. Иногда играли в карты в дурака или в походные шахматы. Бывало шахматная партия затягивалась и продолжалась уже на перемене. Заходил Гриша, наблюдал за игрой и вальяжно произносил:

— Игра средних умов!

Так происходило несколько раз и я спросил приятеля:

— А что, Гриша силен в шахматах?

— Куда там, он и играть в них не умеет.

И когда Гриша в очередной раз прошелся по моему уму, то я не удержался и возразил:

— Среднего ума, Григорий, в природе не существует, а есть базовый или центральный. Остальное отклонения. Вот прочитал я у старого латышского поэта:

"Аграк зинатниекс ун пэтнекс, тагад набагс маяс сетнекс".

(Вчера ученый и профессор, а сейчас бедный дворник в богадельне.)

В Латвии было много опустившейся интеллигенции из России в 30е годы.

А почему? Колесо Фортуны! Чем дальше лезешь на край, тем выше центробежная сила. А Мишка Бор из сапожной будки на рынке менял подметки полицейским чинам при Ульманисе, красноармейцам-освободителям в сороковом, солдатам вермахта в поcледующих сороковых и таки опять возвернувшимся освободителям. В то же время шибко умные чиновники и депутаты этих трех режимов в лучшем случае оказались в лесных бараках, а то и под забором.

Гриша только махнул рукой, а я пришел из любопытства в школу через 25 лет для проверки верности своего учения. Пришла кроме меня еще только одна одноклассница. Мы покрутились по пустым коридорам и она предложила навестить нашу классную на дому. Жила она на далекой панельной окраине. По дороге зашли в супермаркет, одноклассница полезла в карман за мелочью с целью набрать вскладчину на пол-литра. Я манул рукой на ее потуги, как когда-то Гриша. Потом набрал всякой снеди и выпивки два полных пакета. Пошли на этажи к нашей "Хрюшке".

Дверь открыло какое-то мелкое существо, года и невзгоды сбили с Хрюшки всю сдобу. В квартире было полутемно, как и во всем подъезде. То ли не мыли окна, то ли экономили на электричестве.

Хрюшка особо не обрадовалась и засеменила на кухню за чаем. Я тем временем вывалил содержимое пакетов на столик, достал три стакана из серванта и наполнил их водкой.

Хрюша увидев провиант зарделась.

— Ну давай, Валентиновна, за встречу! — и мы тут же опрокинули в себя по сто грамм.

У всех отлегло и начались воспоминания:

— А я всегда считала тебя Л-с человеком неординарного ума. Вот и селедку ты выбрал правильного посла и в винах разбираешься.

Я ехидно промолчал, вспомнив, как она пророчила мне будущее в тюрьме или дурдоме. Ну тут она с умом ошиблась дважды. Осуществив свою тонкую месть и напившись до предела я покинул отрубившуюся учительницу с одноклассницей под мышкой. Проводив последнюю почти до дверей ее квартиры. На последней лестничной клетке она растрогалась и уселась на широкий подоконник, распахнув шубу и широко раздвинув ноги.

Потом я шел в ночи по пустынному городу, морозный ветер освежал лицо и сдувал с меня волосинки меха старой шубы и я ни о чем не думал и ни о чем не жалел.

Была в гостях у подружки в Германии. Немного понимаю и разговариваю на немецком. Подруга уехала на работу, предварительно сказав, что заедет почтальон с посылкой. Предупредила не разговаривать с ним, а только молча расписаться, куда покажет. Приехал почтальон. Говорит и говорит, ну а я и скажи: "За[дол]бал, разговорился как петух! " — а он в ответ на чистейшем русском: "Так бы и сказала раньше". Разговорились. Приятно встретить русскую душу везде!

В эпоху игровых автоматов стоящих в самых неожиданных местах, даже в киосках на остановках.

Мое первое запоминающиеся впечатление о них, это история племянницы Алёнки, на тот момент третьеклассницы.

После школы она с подружкой, вприпрыжку шли домой, зашли за чупа-чупсом, бац мигают огоньки, брось монету.

Пять рублей все удовольствие, но деньги уже потрачены.

Алёнка просит у подружки пять рублей поиграть.

— Без проблем.

Пятачок опущен, кнопка нажата, посыпались выигрышные пятачки.

Ссыпали все в сумку со сменной обувью. На сколько позволяло образование у подружек, пересчитали, пятьсот рублей.

Алёнка честно вернула долг, пять рублей, купила ещё по киндеру на свои, и разошлись.

Вечером мама подружки с разборками:

— Верните наш выигрыш!

Про выигрыш знают Алёнкины родители, но без мельчайших подробностей.

— На каком основании?

— Пятачок наш.

— Вам его вернули?

— Да, но выигрыш пополам.

— Это так не работает.

Долго, очень долго, был пустой разговор, кроме пятачка ничего не прибавилось...

Я опоздал на совещание, потому что тянул газовые линии к хроматографам, которые стояли без действия уже второе десятилетие. Кроме того, газовые редукторы были в дефиците, и мне приходилось каждый из них, индивидуально, проплачивать наличным спиртом. Хроматографы, а, точнее, только один из них, мне были нужны для анализа результатов экспериментов.

За сутки до, синоптики очередной раз запугали народ штормами, жуткими грозами и нечеловеческими дождями. Как водится, в день Х через каждый час время апокалипсиса смещалось в сторону завтрашнего дня. В очередной раз заглянув в топ самых точных сайтов прогнозов погоды, я вздохнул с облегчением: отменили катаклизм!

И тут же по подоконнику крупные капли кратковременного ливня.

Итог дня: погода — синоптики, 1:0.