там практически не бывает. Ну и я стал захаживать по вечерам. Пиво я не люблю, но вино в Чили очень хорошее. И выбор огромный. Ну и с соседями потрещать. Дед за стойкой вискарь посасывает, с хозяином бара треплется. Я с соседа немца слушаю вполуха, какую огромную рыбу он поймал. И заходят в бар парочка залетных. Не местные. Уже датые. Слово за слово, и начал один х[рено]сосить хозяина заведения. А потом достал пистолет. Я даже не успел дернуться, как этот дед, сидя за стойкой просто махнул рукой. Пистолет улетел, и залётный сложился. Как циркуль. А дед приподнял его за волосы, и [врез]ал о стойку бара. Я, как геолог, много поездил по миру. Разных людей видел. Вот в Монголии, у местных, скажем так, с родословной, очень плоские лица. Как тарелка. Когда жена принимает душ и прижимается попой к прозрачной стенке душевой кабины я ей говорю, что вспоминаю Монголию.? Когда этот хрен сполз со стойки, у него вместо лица был просто овал. Идеально плоский. На котором нарисованы глаза, нос, и рот. Через секунду все это залило. Слезы, сопли, кровь вперемешку с зубами. Второй залетчик дернулся к деду, но тут уже я отоварил его табуретом. Где-то они накосячили. Потому что ему я тоже попал в лицо. Ребром табурета. Даже не мяукнул. Только зубы по полу брызнули. Офис карабинеров рядом. Метров триста от бара. Приехали, опросили, составили протокол. На вопрос карабинера, как дед справился с двумя неслабыми [ч]удаками, дед ответил, что он был с русским. То есть, со мной. И что если я соглашусь, то он вместе с русским и Англию раком поставит. Карабинеры поржали, и укатили вместе с двумя обломками. Ну а мы остались дальше пить. Уже за счёт заведения. Так я познакомился с Луисом.

Он походу жил в этом баре. Я появлялся там не часто. Но когда приходил, то он приветствовал меня вопросом, "Русский, мы победим? "Конечно, говорил я. Ведь мы же с тобой русские. Это его очень веселило. Как то в баре случился небольшой пожар. Вообще ни о чем. Но в тот вечер Мигель, хозяин, его закрыл. Я уже развернулся уходить, когда меня окликнул Луис и пригласил к себе распить бутылочку. Потом мы выпивали, Я рассказывал ему про Беларусь. Про Россию. Он мне про Чили и свою жизнь. Про свою молодость.

Он, тогда ещё молодой мужчина, был телохранителем Сальвадора Альенде. Президента Чили. Он темнил немного, но я понял, что он не только тело охранял, но и решал какие-то деликатные вопросы. Потом случился военный переворот в 73ем году. Альенде застрелился. К власти пришел Пиночет. А Луис ушел в подполье. Но его выщемили. Пытали. Раздробили пальцы на ногах. Выломали ребро клещами. Ну и отбуцкали конечно. Что хотели узнать этот темнила мне не сказал. Потом его посадили в вертолет, и отлетев километров на 20 выбросили в океан. Ему повезло. Когда понял что уже совсем все, и начал молиться, увидел плывущий газовый баллон. Он с раздробленными ногами. С дырой в боку. Проплыл двадцать километров. На берегу его нашли местные жители. Помогли переправиться в Боливию. Там он и жил, пока Пиночету по жопе не дали. Вернулся в Чили, и нашел таки одного из тех кто его пытал. Вывез в сельву, и сломал руки и ноги. Арендовал самолёт у частника, погрузил в него этого кровника, и выбросил над океаном километрах в пятидесяти от берега.

Год назад я был в экспедиции в Никарагуа. По приезду домой, жена мне рассказала что он продал дом, и купил большой катер. Заходил к нам и оставил для меня небольшую коробку. На вопрос жены, что случилось, он сказал что становится дряхлым. А это для него не жизнь. Сел в катер и уплыл. С концами...

По приезду домой жена мне рассказала эту, печальную, для меня историю. В коробке лежал немецкий "Парабеллум". Его служебный пистолет, когда он был телохраном. И записка. "Мы победим"

Больше его никто не видел. А у меня, на память, остался служебный пистолет телохранителя Президента Чили Сальвадора Альенде.

кругом вода стоит, на грунтовках – грязища. Доехали до крайнего населенного пункта, но как от него попасть в воинскую часть и где вообще дорога к ней – непонятно. Постучались в крайний дом. Тетка выходит. Спрашиваю, где воинская часть. Она посмотрела на нас, на нашу буханку, говорит:

— Машина, которую вы ищете – это Петькина, она не военная, а просто он у них ее держит. Воинская часть вон, за рекой, но вы рановато приехали, недели через две только можно будет туда попасть.

Мы, удивленные:

— Почему?

Тетка, не меняясь в лице:

— Автопарк части находится на излучинее, в обычное время там дорога к ним есть, а сейчас вода поднялась, и они теперь на острове. Служивые себе еще в советское время мост на этот случай построили, но его позавчера УКРАЛИ.

И глядит на наши вытянувшиеся морды. Я пытаюсь представить себе воровство моста, но у меня не получается. Ни технически, ни визуально. И главное – зачем?!

Тетка, ухмыльнувшись, объяснила:

— Часть была богатая, они сделали мост навечно – алюминиевым. Опоры обычные, бетонные, а сам пролет – цельно алюминиевый. Позавчера Гришаня из соседней деревни с другом вечером подъехали на тракторе и сдернули мост с опор, оттащили в сторону подальше и болгаркой на куски всю ночь резали, продать в цветмет хотели. Военные утром очень удивились, когда моста не увидели, но по следам быстро нашли. Сразу вызвали скорую и подготовили Гришаню с другом к ее приезду. Врачи, говорят, аж залюбовались. Мост кусками там все еще лежит, но вы по нему не проедете. Вы приезжайте попозже, когда вода сойдет…

Тетка ушла. Мы молча посмотрели друг на друга и поехали смотреть на украденный мост. Зрелище фееричное: на берегу валяются куски алюминиевого моста, который допиливают болгарками несколько солдат, а рядом стоят два сержанта и контролируют процесс. Мы опять не поняли его направленность, вроде варить там или склепывать обратно надо было бы... Сержанты сказали, что командование решило поставить новый мост в течении лета, а этот, раз уж его раскурочили, дорезать и сдать туда же, куда и собирался Гришаня. Семь тонн алюминия, тыщ 250 должны дать… "А как вы к себе попадаете? " — спросил я. На лодках, ответили мне, и послали нафиг, так как нарисовалось командование.

Мы под впечатлением молча залезли в свою машину и поехали домой. Отъехав несколько километров, товарищ резко тормознул, бросил руль и махая лапами начал поливать командование части разными витиеватыми лукамудищевскими эпитетами. Когда сквозь них просочился смысл, я чуть из машины не вывалился от смеха: оказывается, он прикинул, что если сдать люминий в известном ему пункте в Москве, то можно получить до 400 тысяч! И он уже собирался разворачиваться с коммерческим предложением к командованию части. Еле уговорил его, мол, без нас разберутся… Так мы и не попали к моей первой потенциальной машине. Ей стала потом другая. А спустя лет десять я был в тех краях и заглянул посмотреть, что там да как. Грустно – не моста, ни части…