самоволки и т. д.), офицер добился лишь того, что его перевели на корабль, стоящий в капитальном ремонте. Что такое капитальный ремонт – объяснить трудно, это нужно видеть. Обычно это мероприятие занимает года два (а в те суровые перестроичные времена ещё больше). И на ремонтируемом корабле служат, как правило, те, от которых командование приличных кораблей хочет избавиться. Да и они на ремонтируемом корабле практически отсутствуют. Бывает, что придёшь на такой корабль и с трудом находишь хоть какого-то живого человека. Палуба вскрыта, механизмы вынуты, кругом валяются железки всех мастей, в общем — благодать! Механик решил этим бардаком воспользоваться. В каютах офицеров есть иллюминатор – маленькое круглое оконце сантиметров 20-25 в диаметре, в такое не каждая голова пролезет, в общем, неудобно. Механик это неудобство решил исправить. Автогеном вырезал кусок борта размерами 2х2 метра, вставил номальный стеклопакет, стеклянную дверь и приварил балкон. Каюта приняла шикарный вид салона на океанском лайнере. Теперь было куда выйти с сигарой и чашечкой кофе, подышать морским бризом, полюбоваться на пролетающих чаек. Не знаю, как ему удалось сохранить это ноу-хау в тайне от командования (возможно, занавешивал ковром или портьерами), но до прихода на корабль комиссии с адмиралом во главе балкон не был рассекречен. Адмиралы обычно имеют привычку замечать малейшие недочеты и громко "трахать" виновных, но в этот раз адмирал сначала даже не мог произнести ни одного слова, так как "поймал клина". Стоял и смотрел на балкон широко раскрытыми глазами, наверное, думал, что ему всё это снится. Когда к нему вернулась речь, корабль снова отправили в завод (устранять балкон), командир получил НСС (предупреждение о неполном служебном соответствии – очень серьезное наказание! ), а механик – заветное увольнение в запас.

к небольшому столу, приставленному вплотную к стене и несколькими стульями вокруг него. Уселись, значит, рядышком на стулья и я стал заполнять эту квитанцию. Внимательно так оформляю и чувствую боковым зрением движение со стороны жены. Мне показалось, что она чуть развернулась на стуле и я вновь углубился в процесс заполнения нудных двадцатизнаков, между делом любуясь на чуть приоткрытый от джинсов с низкой талией зад супруги.

Тут мое внимание привлек лейбл от ее красных трусиков танго, естественно торчащих из джинс. Не долго думая я взял его (лейбл) и потянул вверх, желая оторвать. Надо сказать, что терпеть ненавижу всякие торчащие штуки типа ниток и прочей шелухи. Ну так вот, первая попытка закончилась крахом, — оттянутая резинка трусов справилась с силой трения лейбла и послала последний со звучным шлепком в родные пенаты, а точнее в задницу. Но мой характер, который никогда не останавливался перед трудностями не долго думая отправил мою руку к ней в штаны. Я извлек упрямый лейбл наружу и решив, что либо я либо он, крепко его сжав с удвоенной силой потянул вверх. Лейбл оказался крепче и во второй раз и с неизменным шлепком скрылся в заманчивых полупопиях.

Дальше события развивались особенно стремительно. По движению ягодиц я понимаю, что их хозяйка начинает крутой разворот, и, решив что она хочет со мной объясниться я поднимаю глаза.

Более выпученных глаз и открытого в порыве бурного возмущения рта я не видел никогда в жизни. Передо мной сидела совершенно посторонняя девушка и от возмущения не могла и слова сказать. Единственное, что я выдавил в из себя в этой ситуации: — "извините, я думал это НАШИ трусы". Девчонка резко подорвалась и испарилась в распахнутых дверях банка под дружный хохот немногочисленных посетителей.

Оказалось, когда я уж очень увлекся заполнением квитанции моя, жена отошла в дальний угол зала, к какой-то своей знакомой и ее место заняла потерпевшая. И надо же так случиться, что на ней были такие же джинсы, топик и главное – красные танги – мать иху так.

Жене рассказал позже, она, оказывается, ничего не видела.