1973год. ХИРЭ. Мы, 1курс РТ факультета, на лекции по высшей матаматике. Поток 150 гавриков.

Входит Гарштейн Белла Наумовна с 5 журналами и просит вставать тех, кого она назовет.

Открывает первый журнал и читает по порядку.

Вставшего студента рассматривает внимательно секунд 5-7, затем кивком головы просит сесть.

И так — 3 журнала по 30 человек. Потом молча походила минуты 3-4, и та же процедура — с оставшимися 2 журналами.

Народ — в непонятках, но притих.

Затем была лекция, и вскоре все забылось.

Через несколько дней — опять лекция по вышке.

Входит Белла Наумовна, открывает журнал, смотрит в аудиторию и спрашивает: а где товарищ Имярек?

Перед этим был обычный гул неутихомирившейся аудитории в 150 человек, а здесь установилась гробовая тишина.

Так было просмотрено все 5 журналов, и ни разу Белла Наумовна не ошиблась, назвав отсутствующего.

Уважение к Белле Наумовне, которое потом только возрастало, с того дня я сохранил по сей день.(Почему не сокращаю имя и отчество).

История эта произошла в г. Иркутске.

Был у нас в группе здоровенный бурят, звали его, например, Бадма. Бадма был здоровый не просто так — он занимался национальной бурятской борьбой, ел много мяса, сала и всего прочего, то есть был не просто большой по габаритам, но еще и ОЧЕНЬ сильный.

Приходит как-то раз Бадма на местную шанхайку, на которой торговали одни китайцы. Слово за слово у них там что-то зацепилось, то ли Бадма в простых наших-русских выражениях отозвался о качестве китайского товара и тех, кто его продает, то ли еще что-то, но началась драка.

Перевес в силе был на стороне Бадмы, перевес в численности — на стороне китайцев. Приехала милиция и всех повязала. Бадма к этому времени выплеснул все свое недовольство и ко всеобщему удивлению спокойно сдался властям.

После разборок его оттуда выпустили, направив копию протокола в деканат. Над одной строчкой из протокола ржал весь институт:

Там было написано: "Кидался на рынке китайцами".

Из школьных сочинений (орфография и пунктуация сохранена в полном объеме)

Маяковский засунул руку в штаны и вынул оттуда самое дорогое, поднялего высоко и сказал: "Я — гражданин Советского Союза".

Анна сошлась с Вронским совсем новым, неприемлемым для страны способом.

Плюшкин наложил посреди комнаты большую кучу и каждый

Во времена оные, в бытность мою студентом Московского Лесотехнического (в 80-е), сидим на военной кафедре. Препод, полковник Шуть или Шутин, забыл уже, вызывает к доске моего друга Умара, (где ты сейчас, Умар?).

— Ну, расскажите-ка нам, товарищ курсант, про виды ядерного оружия.

— Ядерные бомбы, товарищ полковник.

— Хорошо. А еще?

Умар помялся немного:

— Ядерные снаряды.

— Хм. А еще?

Умар ох%%л. Поискал глазами знатоков, таковых не нашел и выдал:

— Ядерные гранаты, товарищ полковник.

Товарищ полковник чуть со стула не упал:

— Дурак. Кто ж ее кинет?

Московскому лесотехническому — большой привет.