Работаю поваром. Обожаю готовить, но я мизантроп, я чрезвычайно сильно ненавижу большинство людей. Мой круг общения — четверо друзей и жена. На работе особенно ненавижу. Ненавижу управляющую за то, что она вечно закрывает окно, у которого я охлаждаюсь после торчания у плиты — у неё, видите ли, цветочки мерзнут, а то, что у меня китель мокрый от пота, её, видимо, не волнует. Ненавижу бармена, потому что у неё отвратительная дикция и она нихера не умеет правильно говорить заказы, и заказ на четыре позиции превращается в пятиминутное говорение, что и как ей надо, когда всё то же самое можно сказать пятью, [м]лять, словами! Да она даже "Айнтопф" выговорить не может! Ненавижу клиентов, особенно тех, что приходят буквально через минуту после открытия и жрут пиво. Ненавижу клиентов, которые заказывают комплексный обед и к нему водку, без этого никак, да? Ненавижу кухонного работника за её вечные разговоры о жизни. Да мне пох[рен] на тебя и на твоего кота! Ещё управляющая вечно влезает ко мне с советами в приготовлении блюд, но стоит её спросить о чём-то, слышу ответ: "Ну я же не повар! "Ненавижу. А готовить люблю.

Не совсем понимаю людей, которым мастурбация заменяет ceкс. Это может расслабить на пару часов, на день. А как же прикосновения? Ласки? Когда твою грудь целуют, ласкают соски. Возбуждённое дыхание. Твои эмоции, когда ты прикасаешься к партнёру, запах его кожи, тяжесть его тела. Как это может заменить самоудовлетворение? Для меня ceкс и мастурбация как две разные планеты — всё совершенно по-другому. И ощущения после орг@зма разные. После ceкса паришь, а если сама себя — то так, перекусила пирожком.

Живу в коммуналке (собственник). Появился у нас новый квартирант, приходит к нему дама. Сначала они совокупляются так, что слышно во всей квартире, потом он её [зв]издит, и она визжит, как свинота. И всё равно она продолжает ходить. Любовь, что сказать…

Отец встает в 6 утра, мать встает с ним, чтобы приготовить завтрак. Перед выходом на работу мать достает ему из холодильника обед. Отец приходит в 18:40, мать уже в у плиты, готовит ужин. Потом собирает обед. Она все время таскает баулы с едой. В обед на работе бежит на рынок, после работы — в магазин. В 45 у мамы перестают слушаться пальцы, в 50 руки все в порезах. Отец делает вид, что не замечает. В 52 начинают отказывать ноги. Маме дают инвалидность, выходит на пенсию. Руки не слушаются совсем. На кухне появляется комбайн, тестомес, пароварка. Блюда становятся проще. В 58 мамы не стало. Отец до сих пор жив и здоров. Готовит сам.