В работе фотокорреспондента бывают взлёты, бывают падения, а бывают и анекдоты.

В конце восьмидесятых, начале девяностых, будучи аспирантом, я подрабатывал фотографом в клубе завода "Арсенал".

1991 год, весна. (год запомните, это важно)

Звонит Колька — приятель мой, редактор заводской газеты:

— Лёнь, ты завтра не сильно занят?

— Не, а что?

— Слушай, у меня фотограф заболел, а тут такое мероприятие — у нас очень заслуженный мужик на пенсию уходит — профком повелел непременно поместить информацию в раздел- "Наши ветераны". Статья у меня уже готова, дядька действительно замечательный, но без фото не пойдёт. Подмогни, а?

— Да без проблем, пропуск у меня есть, скажи куда и когда.

Приехал. На заводе строго, оборонка- всю аппаратуру проверили, спасибо, плёнки не засветили. Прошли в цех. Там народу — половина администрации завода. Чествуют некоего Шедько Ивана Игнатьевича — шестьдесят лет отмечает, из них- сорок восемь лет проработал на заводе, в этом цеху.

— Дорогой Иван Игнатьевич! Сейчас уже даже некому вспомнить, что вы пришли в наш цех в сорок третьем году, в блокаду, и за эти годы, начиная простым разнорабочим (подай- принеси) стали слесарем- инструментальщиком высшего разряда — на всём заводе нет мастера с квалификацией выше Вашей. Золотые руки — это не каждому дано!

Мне Колька на ухо:

— Правда, мужик замечательный, двенадцатилетним пацаном, голодным, по две смены пахал, тут и ночевали в цеху. Ну пошли снимать, работать надо.

Скромный такой пожилой дядечка с добрыми глазами, две медали у него на пиджаке — как говорили, юбилейных тоже куча, но он их не признавал, носил только "За оборону Ленинграда", и "За победу над Германией". Усы у него седые, улыбается. Ехидно. Весёлый, видать.

— Что говорить, так сложилось в нашем поколении. Дай Бог вашему тоже прожить и поработать достойно.

Выбрали несколько мест, ракурсами поиграли, со светом поколдовали — в цеху темновато, красиво кадр не выйдет. А оно же- в газету. Прикрепил вспышку. Раз сняли, два сняли — Игнатьевич — с живым таким матюжком, глаза прищурив-

— Ё... б твою мать, фотограф, я и так вижу плохо, ты меня вообще без глаз оставить на х.. й хочешь? Я хоть и пенсионер теперь, но думаю ещё потрудиться, а как, [м]ля, со штангелем без глаз?

Хрипловато так говорит. Но по доброму.

Цех- в хохот. Любили его там, уважали. Действительно, мужик славный.

Мне неудобно, но я же не виноват, что темно в цеху?

Ладно, отсняли. Фото в тираж нужно было дать завтра. Я не спал, до утра проявлял и печатал. Следил только за качеством — в газету же пойдёт?

Колька тоже не спавши, радостно хватает отпечатки —

— Зае... ись, красиво сделал! С уважением — ну Игнатич заслужил же?

Фото пошло в тираж. Выбран был самый приличный кадр — где он стоит рядом с гидравлическим прессом, и скромная улыбка украшает седые усы.

Этот тираж вошёл в историю Арсенала.

Над этим кадром хохотали все, кто его увидел.

Скромный, добрый, заслуженный слесарь. С замечательной биографией.

Яркий заголовок — "Наши ветераны"

И точно под ним- при свете фотовспышки- яркое клеймо на старинном гидравлическом прессе — "Станкостроительные заводы Круппа, 1891 год".

Кстати, мне говорили, что Игнатьевич, когда увидел, хохотал громче всех — и оставил себе эту газету на память.

Диалог на контроле в Кутафьей башне Кремля.

— Средства самообороны имеете с собой в наличии?

— Ой. Забыл. А что-без травмата туда (опасливо киваю за стену )лучше не соваться? Неужто район настолько криминальный?

Смена ржала так, что остановили проверку. Пустили даже без шмона…

Про собак.

Полгода назад отдал, в ареду подружке, своего кобеля-медалиста (немецкая овчарка). Собак чудесно провёл время, отымев много симпатичных сук. Неделю назад вернулся, довольным и заматеревшим. По прибытии, как водится обоссал все заборы, подтвердив свои права на владение собственностью. Остававшаяся дома стая, Кешу не забыла и всё

Рассказал мне эту историю мой отец, в прошлом полковник ВС.

Значится в одной военной части на Украине, после отбоя два охочих до выпивки солдата пробрались в санчасть в надежде найти там чего нибудь спирто-содержащего. Т. к. было уже темно, а свет включать было опасно из маскировочных соображений, то эти военные шмонались в шкапчиках практически в слепую...

Далее идет повествования со слов отца. На утреннем разводе не досчитались двух бойцов и стали усиленно их искать. Отец с еще двумя военными обратил внимание на открытое окно медсанбата, войдя внутрь они увидели следующую картину:

Эти два придурка(любители выпить)с искривленными тяжкими мучениями рожами сидели в позе орлов на раковинах умывальника умирали от тяжелейшей формы диореи. С обезвоживанием организма их доставили в больницу.

А произошло следующее. Выпить этим дебилам видимо хотелось аж п%%%%ц и найдя первую попавшуюся бутыль(а там практически все бутылки практически одинаковые)Откупорили и в полной уверенности, что это СПИРТ отхлебнули, после чего и приняли позы гордой птицы на умывальниках. В бутыле, как впоследствии выяснилось, оказалась жидкость под названием ФОРМАЛИН(кто не знает в ней покойников отмачивают чтоб подольше не гнили)Вот и все, выводы делайте сами!

Это было лет десять назад, во время моей службы в СА. Служил у насодин лейтенант, ростом за 190 см, размер плеч около 40, по кличкеКомар. Он был большой любитель выпить, но денег часто не хватало наобильные возлияния. Однажды, в группе офицеров мы обсуждали статью изгазеты о том, что можно после своей смерти отдать своё тело для наукиза деньги. Комар этим заинтересовался. Тут доброжелатели ему иподсказали, что так сделать можно, что так уже где-то делали, толькокак военному человеку, ему нужно написать рапорт на имя командирачасти об этом. Комар недолго думая пишет рапорт, относит его встроевую часть, затем получает пистолет с патронами и заступает вкараул. На следующий день, рапорт попадает к командиру части и у тоговолосы встают дыбом: "... Прошу мой труп, после моей смерти отдать длянаучных исследований... вознаграждение в кол-ве... руб прошу выплатитьмне..." и. т. д. Он есс-но спрашивает где Комар-"в карауле", "соружием?"-"да". Волосы начали шевелиться еще больше. но на его звонокответил бодрый голос Комара. С караула его сняли, на всякий случай, шутник получил взбучку, а все остальные-весёлую историю.