Давид Израилевич был портным.
Не простым портным, а брючным. Брюки он называл исключительно бруками.
— Видишь ли, деточка, бруки, это совершенно не то, что вы думаете. Вы же, чтоб мне были здоровы, думаете, что то, что вы натягиваете на свой тухес не имеет никакого значения, главное, чтобы этот самый тухес не был виден, можно подумать кому-то до него есть дело.
На самом деле бруки скажет о вас и о вашем тухесе, который вы так стараетесь скрыть, намного больше, чем вы думаете.
Бруки это искусство. Вы, конечно, можете спорить со старым Давидом, кричать, что я говорю за сущую ерунду, но я буду смеяться вам в лицо, чтобы вы себе там не думали!
— Давид Израилевич, а пиджак? Пиджак разве не имеет знаечение?
— Имеет, деточка. Пинжак имеет огромное значение. Но бруки имеют этого значения гораздо больше! Вы же знаете нашего секретаря парткома Афонькина? Когда он пришел ко мне в штанах фабрики "Большевичка", а это были именно штаны, а не бруки, потому что то, что на нем было надето, имело право называться только штанами, я думал, что это не секретарь парткома, а какой-то запивший бендюжник!
Я дико извиняюсь, но если бы на мне были такие штаны, я бы умер и никогда бы больше не ожил. А этот гоцн-поцн был жив и даже немножечко доволен. Так вот, деточка, я сшил ему бруки. Это были не бруки, а песня о буревестнике!
Вы бы видели это гульфик! Такой гульфик не носит даже английский лорд, а уж английские лорды знают за глуьфиков всё и ещё немножко! Вы бы видели эти шлёвки! А манжета? Это же было не манжета, а картина Рубенса! Я вас умоляю!
Давид Израилевич деловито вставал, протирал очки клетчатым мужским носовым платком и садился за швейную машинку. Он нажимал на педали, нить, соединяющая челнок и иглу плавно скользила, превращаясь в идеально ровную строчку.
* * *
Стараюсь не отвечать на звонки с незнакомых номеров, но иногда приходится: ждёшь мастера по ремонту посудомойки, отвечаешь на звонок, а там такая радость: "Мы вам одобрили кредит на хрен знает сколько денег! "Спасибо, конечно, но я привык жить на свои. Хотя в такие моменты вспоминаю свой единственный за жизнь кредит: строили дом, реально были большие проплаты, пришлось прибегнуть к услугам одного банка, который называть не буду из соображений политкорректности, вдруг Герман Греф обидится. А в принципе, история ни о чём: кредит взял, погасил, но вот, что меня удивило: ежемесячные платежи надо было проводить в отделениях Сбербанка (это понятно, всё происходило ещё в доонлайновую эпоху), и вносить деньги мог только я. Любой другой человек мог это сделать, только имея от меня нотариально заверенную доверенность. Сто лет прошло, а я всё ещё в недоумении. Почему не мог заплатить никто другой? Чего они боялись? Что придёт злоумышленник, и погасит мой кредит за меня? Где ты, злоумышленник?? Почему ты не пришёл?? Я бы дал тебе доверенность!!
* * *
Постарел я тут внезапно.
Осенью заболел Ковидом. Пока лежал неделю без движения — начали сыпаться суставы. Нашли Лайм. Пока лечил — прибил полезных квартирантов и вырвал на тренировке плечо. Пока лечил — на работе образовался завал и перегруз. Пока разгребал — перенервничал и начало шалить сердце. Начал терять
вес. При росте 195 и весе 75кг, поговорку про сохнущего толстого и дохнущего тощего знаю по себе.
Начал усиленно питаться, в столовой смотрят с уважением и непониманием, пробивают со скидкой.
Встал на весы – 74. Ну, бывает…
Через неделю – 73. Странно, но пусть будет так. Продолжаю усиленно питаться, налегаю на индюшатину и дичь. Сдаю все, что берут на анализы – все нормально, все работает. Лишних квартирантов — нет. Лайм — отступает.
Через неделю – 71. Да что это такое! Милая девушка за кассой в столовой смотрит на меня, как на родного, пробивает две порции по цене одной.
Через три дня – 69. Добавляю к диете протеиновые коктейли, даю умеренные нагрузки. Унитаз протестует, счет за воду ощутимо вырос. Как, впрочем, и чек в магазине. Повторные анализы говорят, что я — здоровый дрыщ с повышенным холестерином. В столовой махнули рукой и разрешили приходить за добавкой.
Через три дня – 68. Приплыли. Все праздники из-за стола вставал только на прогулки и дровишки потаскать. Начинаю искать клинику, куда лечь в отпуск.
Вчера – 67.5. Край. Через пару недель жена по весу обгонит. Нашел санаторий в глуши, буду звонить.
Для проверки достаю весы еще раз.
76.5. Переставляю на старое место – 67. 5, переставляю обратно – 76.5…
Твою ж в пень! Неровная плитка.
* * *
Лёхины пельмени
Закадычный друг детства сейчас содержит гостевой дом в Суздале.
Недавно ему стукнуло 60.
Я приехать на юбилей, увы, не смог. Но в те дни мы особенно активно переписывались.
И вот, пишу тогда ему:
"- Помнишь, как в 13 лет мы под твоим руководством пельмени делали? Ты пошарил по холодильнику,
сам себя вслух спросил: "Чего бы пожрать? "И уже мне: "Давай пельмени налепим". Помнишь?
— Неа?!
— Я такой: "А ты умеешь? "Ты в ответ: "А чего там уметь?". Ты вытащил мясо, прикрутил к столу мясорубку, поручил мне прокручивать мясо. Сам в это время почистил лук, подсунул мне прокручивать вперемешку с мясом. Потом ещё солил и пробовал на вкус сырой фарш. Пробовать на вкус сырой фарш я и сейчас не научился ))).
Потом ты достал пельменницу с шестиугольными отверстиями, присыпал её мукой, положил на неё блин тестовый, который перед этим сам раскатал... Помнишь? Промял ямки в отверстиях...
Мы начали раскладывать мясо.
Ты — руками. Я — ложкой.
Ты раскладывал в четыре раза быстрее меня…
— Получилось вкусно, наверное )))
— Ох, Алеша! Мы были молодые и голодные. Конечно вкусно!.. Меня тогда поразила твоя уверенность. Принять решение сделать дело. Представлявшееся мне буквально невозможным. А ты — так буднично, между прочим... А не налепить ли пельмени... И — фигак! Готово!"
Это мы в мае переписывались.
А сегодня он прислал аудио-сообщение:
" Гостей вот именно сейчас мало. Горничным нет работы. Но зарплату – хотят. Сказал им: "Раз работы нет – будем лепить пельмени!" Они – в ответ: "Думаете, это так просто?! "Я полистал телефон, и прочел им то твоё сообщение. Лепят!"
Добавлю ещё, пожалуй...
Он каждое лето ездил к бабушкам и дедушкам в деревню в Мордовию. И, наверное, оттуда тоже у него эта ранняя самостоятельность и деятельность.
В то же лето он однажды сказал, что сделает на Докторовском озере, где мы всегда купались, мостки для ныряния. Притащил с недалекой стройки бруски длинные, столбики... мы ему помогали, но фактически он сделал эти мостки сам. Несколько лет они простояли. Это я тоже сейчас ему напомнил.
И моё теперешнее признание, что я тогда молчаливо восхищался его деловитостью и умелостью, оказалось для него неожиданным.
* * *
Про испанский стыд.
Я в Испании никогда не был, отец мой бывал, даже жил в Бильбао в русскоговорящей семье, которая подарила ему куклу для моей сестры, я потом вместе с ними вырос. С сестрой и куклой. Казалось бы, откуда мне знать про испанский стыд?
Щас расскажу.
Владивосток, середина 80-х, лето, море, солнце, мы курсанты и вся жизнь,
как обычно, впереди.
ДВИММУ, ВМУ – Станюковича 64.
И эти челы мимо снуют, которые уже побывали за границей, мать их, нарядные, в костюмах вельветовых, джинсовых, или даже во "фланках" мореходских с лычками до затылка, словно закончили восемнадцать курсов высшего мореходного, с "дипломатами" в руках. Красивые и загадочные, что пи[c]ец.
А мы в морской робе, нам до этого еще жить и жить.
Едем в центр с Эгершельда на маршрутном автобусе. А там 3-4 остановки.
Запрыгивает один такой. Тот, что весь в темно-голубом вельвете. С "дипломатом" в руке и самый загадочный на свете. В небо очень далеко смотрит, мимо всех.
Подъезжаем к Главпочтамту, это сверху, над тем, где были трамваи, и где Морвокзал с Железнодорожным спаялись виадуком.
Остановка.
Солнце в глаза отовсюду.
Пропускаем уважительно главного героя — никуда особо не спешим.
Главный бодро выпрыгивает первым, спотыкается о бордюр, и [свали]вается так, вместе со своим "дипломатом", что за него становится страшно.
Дипломат расхерачивается об асфальт, раскрывается, и из него вниз, по ступеням к Главпочтампу катятся, и невыносимо громко звенят, пустые, стеклянные, бутылки.
Курьёзы ещё..