и возглавил Челябинскую ассоциацию бывших осужденных(ЧАБО), впервые в стране создав белый общак.

С уставом, офисом, счетом в банке итд.

Плюс-этот черт 6 лет находился в федеральном розыске, проживая по месту прописки.

Но не об том речь.

Как то идем с ним к машине и мне в руки падает девчушка лет 16 ти... Упилась что ли...

Но не похоже... Синюшное лицо, глаза под лоб, [м]лять, да она не дышит!

Памятуя о своих спасательких умениях(два сезона в ОСВОД), пытаюсь ей помочь и тут Волына раскрывается с совершенно неожиданной стороны. Отшвыривает меня в сторону и начинает сноровисто вытягивать девчонку. Не помню, что он мне и набежавшим командовал-но летали все как подорванные.

Видно было-человек знает, что делает. Скупые, уверенные движения профессионала, отрывистые четкие команды — и ни грамма волнения. Как слесарь, что кран починяет прям.

Подъехавшая Скорая после обмена парой реплик моментом поступила ему под команду. Никаких выяснений-мол, а собсно кто таков? Колол он девке что-то тоже сам. В машине он сидел рядом и до самого приемного покоя все врачебные действия выполнял челябинский аферист, а не врач. Врач скакал по салону послушным мальчиком и ел глазами начальство. Наконец, сдали девку в реанимацию.

Выходим на улицу. Обоих-хоть выжимай.

— Сань, чо это было?

— Да какая тебе разница? Жить будет...

— Я не про то...

— Аааа... я на Скорой в кардиореанимации 5 лет отработал...

— Х#%се... А я и не знал.

— А я и не говорил.

— Надо, бы, дяденька, обмыть это дело... а то у меня поджилки что-то вибрируют...

— Едет чижик в лодочке, в генеральском чине. А не выпить ли нам водочки по такой причине?

— Во-во!

В тот вечер мы нарезались в дрова. Волына впервые заговорил о себе-и там было что послушать. По причине водочной амнезии воспоминания урывками-о чем сейчас сильно жалею... Так, попробую тезисно изложить оставшееся в памяти.

— Любой нормальный реаниматор имеет за плечами средних размеров кладбище...

...

— Знаешь чем кардиореанимация от обычной скорой отличается?

— Ы?

— Обычная звонит в дверь и мирно интересуется тем -туда ли попали?

— А вы?

— А мы входили гораздо эпичней. Сначала залетает фельдшер и орет: РОЗЕТКА ГДЕ, [м]ля?!!

— Зачем?

— Дефибрилляцию подключить. Причем мы уж навострились, что б время не терять-счет же на секунды: впереди бегу я с мониторами, за мной водила тащит аппарат, а фельдшер с розеткой наготове тут же втыкается-и рррраз! На том и попали как то...

—?

— Вбегаем, там полутьма в комнате, стоит железная кровать с панцирной сеткой...

— Это тут причем?

— Сейчас поймешь. Пациент то ли обмочился могуче, то ли пролили они чего, короче, лужа на полкомнаты. Мы все в нее и вбежали. Внимания не обратили-не до того ж, ну и... Разряд! Давай! ННННАА!

— И чего?!

— И ничего! Пятью тыщами вольт как еб@#$ло всех-мы как вороны разлетелись. Я, говорят, красиво вышел: полметра высота полета, жопой вперед, ноги и руки параллельно полу-и в руках мониторы с оборванными проводами. А глаза! Водитель говорил, что никогда такого выразительного взгляда у меня не видел! Но пациент завелся-хоть не зря страдали.

— Аййййй!

— Это что! Один раз космонавта запускали-мужик на унитазе сидел, мы ему прям там заряд бодрости дали...

— А чего не сняли с толчка?

— Да некогда! Начальница, Марина Петровна, зверь-баба, нас поедом ела за каждую секунду...

— И?

— Ну дали разряд-мужик прыг и башкой в потолок! Ебс-и опять на унитаз! Мы еще! Он снова прыг!

Раза три скакал...

— И чего?

— И ничего. Жена его и говорит-чего вы, мол, дое@#$ись до него — помер и помер, нехер тут прыжки в высоту устраивать, не Бубка чай...

— Отстали?

— Ага. У Марины теория была-если клиент очень хочет уйти, то его не вытянешь...

— Разумный цинизм.

— Ну да. Правда один раз она сама нас удивила-все правила свои нарушила.

— Говори!

— Сидим-обедаем. Это вообще святое. Хоть все передохните, а 20 минут в день на пожрать-наши.

А тут... Петровна влетает-лица на ней нет. Я и сам не понял как в машине оказался. Горбушка хлеба в зубах, ложка в руке, и на жопе свежий пендаль остывает... Водила наш так в жизни не гнал-она орала как бешеная. Два раза сами чудом не угробились по дороге. Прилетаем-11 этаж, лифт не работает. Мухами влетели, ног не чуя, на пинках Петровны. Аппарат, кстати кило 20 тянет...

— А там?

— А там жопа. Причем полная. Я тебе объяснять не буду-все равно не поймешь, но то что Марина творила-это высший пилотаж! Мы уху ели, на нее глядючи. Я ни до ни после ничего подобного не видел. 6 часов она его "держала". Х[рен] знает как.

— И?

— И вытянула! Довела до более-менее стабильного состояния-что его транспортировать можно было.

Отвезли, сдали, сидим-курим, руки трясутся. И спросить страшно-кто он ей? Может сын? Или мужик ее?

И тут Петровна на улицу выходит, пот со лба смахивает и так-в сторону, сквозь зубы:

— Уйти хотел, вы[ро]док! 500 рублей мне должен!

Как же мы ржали... Я башку разбил об асфальт...

— Да! Надо знать у кого деньги взаймы брать!

— Золотые слова! А то занимать у некоторых чревато свинцовой интоксикацией организма.

— Это если не отдать?

— А какой дурак занятое отдает? Зачем занимать тогда?

— Резонно.

— За медицину?

— Прозит!

Аминь.

колобочки, шел в душ.

Ну, или ужинать. Или по другим бытовым делам. Короче, носки его не нозили вообще.

Саня клялся (и, скорее всего, это было правдой), что процесс снятия и захоронения носков проходит у него автоматически. В этом был свой плюс – каждое утро (и даже приехав в обед на перерыв домой) он надевал новую пару. Но был и свой минус – раз в месяц носки закупались большой партией, чтоб пополнить собой легион чулочно-носочных изделий, рассеянных по дому.

Лежа где-нибудь на ковре, носки, по Саниному мнению, могли слиться с рисунком и органично вписаться в квартирный ландшафт. А заботливо спрятанные за кресло, спокойно лежали там, в тишине и покое, никого не трогая. Затолканные под ванну, они вообще напоминали о себе только тогда, когда требовался тазик – помыть обувь. Тогда носки выгребались большим ворохом, лежали пару дней на полу, после чего задвигались опять.

До лучших времен.

Продолжалась эта идиллия до тех пор, пока в Санину жизнь не ворвалась

Ирочка. А у Ирочки... Глаза – два брильянта в три карата, локоны, губки – песня...

Семейное счастье впорхнуло в квартиру, даже не обратив внимание на то, что за входной дверью тоскуют два носка-сиротки... Один серый, другой белый.

Помимо жены-красавицы в Санин дом пришел уют. Добивалась его Ирочка с усердием, свойственным практически всем свежезамужним молодым женщинам.

Все сияло, сверкало, пахло мебельной полиролью и "Мистером Мускулом".

Поэтому первые робкие носки сначала появились в коридоре. Затем они стали ночевать у кресел – то вместе, то порознь, как придется. Потом за прикроватной тумбочкой обнаружилась богатейшая залежь... Потом на кухне за гардиной...

Спустя полгода, Ирочка, выметая из-под дивана очередные "стратегические запасы", вдруг села и расплакалась. Она честно призналась себе, что все традиционные методы убеждения — от мурлыкающего "котя, ну опять я кое-что обнаружила..." до истеричного "елы-палы, ОПЯТЬ?!! " — не несут никаких положительных сдвигов. Носки плодились и множились в какой-то немыслимой, с точки зрения науки, прогрессии, и обнаруживали себя не самым лучшим образом, неожиданно выпадая то там, то сям.

Философские погружения типа: "я его люблю и должна любить его носки...", манипуляции "милый, наши будущие дети будут точно так же раскидывать свои носки" и отвлеченные воззвания "к нам же приходят люди, а здесь – носки! " – действовали на Саню пару-тройку часов. После этого свежеснятая пара обнаруживалась под телевизором или на пушистом коврике в туалете...

В один чудесный вечер, придя с работы и обнаружив в газетнице, в коридоре, два комочка в нейтральный мелкий ромбик, Ирочка решила, что семейная жизнь дала пребольшую трещину, что ее в этом доме никто ни во что не ставит, что дурацкая привычка Сане милее...

Там была еще куча выводов, на которые способна женщина в состоянии аффекта, но не о том речь.

Покидав в рюкзачок нехитрый женский набор (женщина, не забравшая с собой всю косметику и одежду, вместе с вешалками, всегда надеется вернуться – прим. авт.) – собралась решительно уйти. Внутри все клокотало от негодования, душа требовала непонятно какого возмездия, и план его сложился в Ирочкиной голове сам собой.

Саня пришел домой в наипрекраснейшем расположении духа. Лешка с Вовкой согласились помочь уговорить Ирочку ехать завтра на шашлыки, несмотря на

"комариный сезон", завтра суббота, в пакете большущий копченый карп и девять бутылок "Балтики", короче... жизнь улыбалась и Сане, и его друзьям.

– Иришкин, я дома! – с порога объявил муж. – Я не один...

Включив в коридоре свет, Саня обомлел.

На крючках прихожей были самым непосредственным образом развешаны женские трусики. Белые, черные и красненькие... Красиво так... Они были новенькие, очень кокетливые, и пахло от них прекрасно. На лосиных рогах, там же, болтался забавный лифчик-милитари, радуя глаз своим камуфляжным колером.

Быстренько похватав женино "добро", Саня услал друзей на кухню, приметив краем глаза еще пару женских причиндал, засованных за картины и расправленных на огромном кактусе в гостиной.

А в кухне... В кухне Лешка с Вовкой уже неприлично таращили глаза на бюстгалтеры, примагниченные к холодильнику, на колготки, обмотанные вокруг карниза и чулок с ажурной резинкой, спускающийся с люстры...

Пока друзья снисходительно ржали, вспотевший и всклокоченный муж коршуном летал по кухне, извлекая "дамское счастье" из всех мыслимых и немыслимых мест. Последней каплей был посудный шкафчик, куда уставший и злой как черт Саня полез за стаканами под пиво. Открыв дверцу Саня, который всегда поражал сотрудников чистотой и ясностью речи, выдал целую серию непарламентских выражений... В каждый стакан и в каждую чайную чашку

Ирочкой были методично затолканы силиконовые лямочки, стринги, гольфики и тому подобная штучно-кружавчатая продукция...

Что ж поделать, демонстрация была рассчитана только на Саню... Кто ж знал, что присутствие Лешки с Вовкой придаст ей такой оглушительный успех...

"Используй силу противника против него самого" – учит древнейшее японское боевое искусство. Уже третий год Саня, посмеиваясь, складирует носки только в бельевую корзину. И своего сына, двухлетнего Славку, учит...

обработки древесины и они. Лесовозы "КОМАЦУ". Это такие грузовики, похожие на Урал, но помощнее раза в два. Наши Кразы и Уралы с грехом пополам везли на себе с прицепом кое-как 20 кубов леса, а этих монстров нагружали и по сорок, и по пятьдесят, и они все везли и не ломались. В одном из таких грузовиков посчастливилось оказаться молодому парню, назовем его скажем Ваня. Как только он не издевался над грузовиком, какие только испытания ему не устраивал. Носился на нем за сотню, вез 60 кубов леса, ничего не брало железного работягу, собранного японскими мастерами. Иван уверовал в свой грузовик, как наверное в себя никогда бы не поверил. На спор обгонял Жигули на прямой и т. д.

В один прекрасный день начальник дал указание всем водителям собраться ровно в девять утра на базе. Исполнено. Указание перевезти с ЗММК рельсы для строящейся железной ветки, для отправки леса. Все по машинам и началась погрузка. Козловой кран берет небольшую пачку рельс и кладет на подъехавший "Комацу", еще пару раз эта операция повторяется, и грузовик уезжает. Ване лень ездить, он решает сэкономить время и велит крановщику класть 6 пачек рельс. Тот возражает, намекает про умственные способности Ивана, но тот непреклонен. "КОМАЦУ" — звучит как клич самурая перед атакой! Крановщик повержен, 9 пачек рельс лежат у Ивана за спиной на борту. Грузовик едет по ровной асфальтированной дороге, мотор натужно ревет. Иван начинает что-то понимать. Пачка рельсов на вид выглядит несерьезно, но весит [бах]нуться сколько. Возвращаться стыдно, и Иван давит тапку в пол. Ехать около 50 километров, вроде херня, однако есть как всегда одно но. Серпантин, б%я. И вот, кое-как рывками, с помощью водительского мастерства и такой-то матери Иван поднимается в гору. Но это херня. Начинается спуск. И вот тут начался так сказать самый экшен. Иван потихоньку спускается на пониженной передаче и носом чует запах ЖОПЫ. Тормозные колодки при нагревании издают такой вонюююючий запах, а спуск еще дооооолгий. Многие тонны рельсов сзади усиливают ощущения. И колодкам настает северный пушистый зверь. Иван набирая скорость несется навстречу своей, ммм, ну скажем мечте, ибо был он любитель экстрима. Благо это повторюсь 80-е годы, машин навстречу попалось всего 2. Обе увернулись, одна увязалась в погоню. Спуск медленно превратился в прямую ровную дорогу, и согласно законам физики примерно через километров восемь автопоезд без тормозов прекратил движение. Через пять минут его нагнали военные на уазике, которое рванув дверь попытались вытащить Ивана из кабины и предать его экзекуции. Однако увидев его лицо, белее простыни, они прониклись и стали отцеплять его руки от руля. Ху... не удалось. Иван сидел, глядя в одну точку, и сжимал руль. Прапорщик слетал в уазик и принес с собой 90-градусный эликсир молодости. Разжав ему зубы, залили порцию. Иван закашлялся и пришел в себя. Потом были проверки, строгий выговор, однако это все пролетело мимо Ивана как шелуха от семечек. Пока он мчался, он многое осознал. В этот год он женился, на следующий родилась дочь. Через пять лет еще одна. Пережил 90-е. Вырастил дочерей, выучил, дождался внуков. Вышел на пенсию по выслуге лет, таксует. И соблюдает теперь все правила и инструкции, какими бы тупыми они ему не казались))))))))