До приказа оставалось менее месяца. В субботу рота после обеда пошла в баню, а мы, шестеро дембелей пошли в другую сторону. Рядом с частью открылась сауна. Буквально что метров от забора, на параллельной улице, рядом с парком боевых машин.
бассейн с тёплой водой, колодец с ледянной. Парились около часа, температура за сто, ляпота, и заходит удмурт, глаза дикие, говорить не может, мычит, забился в угол. Посмотрели на него, подумали что от ледяной воды.
Через несколько секунд дверь открылась снова и в парную зашли комбат 2, нш полка, сам кэп, личность легендарная, он был комбатом 3 в афгане ещё до ввода, летом 79 года уже воевали, и замполит полка и батальона.
Это был ЗАЛЁТ, эпический, жестокий, не убежишь, не спрячешься. Сразу осунулись, головы в плечах, как говорили у нас, позвоночник упал в трусы.
Прощай (оружие) дембель. Мысленно рассчитали лишние два-три месяца службы. Замполит полка делал такие вещи, забирал документы в штабе и терроризировал дембелей. Весенние уходили в сентябре, а осенники в марте. Несколько случаев мы знали.
Они зашли, поздоровались, спросили как парная, добавили воды, начали разговор про сауны.
Обстановка разрядилась, говорили о всем, кроме службы. Купались, у каждого своя система, когда в холодную, в теплую воду.
Просидели мы ещё часа два, а потом быстро, быстро удрали, по английски. Ждали санкции с понедельника. Но ничего, все шло чередом.
После приказа спросили комбата, почему нет наказания? Мы были в самоволке, поймали на месте нарушения. Он рассмеялся и объяснил, что мы не нарушали ничего, не бухали, не бегали по злачным местам, а просто пошли в баню, немного не в полковую, но в баню, так что нарушений грубых нет. А на нет и суда нет. Но, замполитам не понравилось, а от них ждите санкций.
Уволились в середине мая только двое, мы ждали к концу месяца, но батальон внезапно отправили на выход, на полигон в Лиде, не на учения, а для очистки от растительности. Все дембеля были уволены, даже бегунки, те которые дезертировали по молодости. Остались только мы — четыре дембеля. Целый месяц нас мурыжили, дёргали. Казармы были пустые, один вечный наряд. На довольствии нас не было. Кушали в чайной или булдыре. Ходили в спортивных костюмах, и хб и сапоги давно отдали.
Наконец 25 июня, за несколько часов до финала Голландия-СССР, вызвали в штаб, но документы не отдали. Сказали, поедете в Каунас в сопровождении офицера штаба, там поменяете требования на билеты и при посадке в поезд получим документы.
У нас были свои планы, а у замполитов свои.
В Каунасе, пока офицер разбирался с документами, подошли к воинским кассам и попросили кассирш не давать билет, типа мы бедные солдаты, а злой офицер желает нам зла. Он подошёл с требованиями к кассам, ему ответили, что максимально дадут билет до Вильнюса, а там разберемся. Он купил 4 билета, и давал документы у дверей электрички. В одну дверь заходили и через другую выходили. Он видел, развернулся и ушел. Мы сразу сели в другой поезд, через час были в части. Там всякие стукачки, активисты праздновали, чай с сгущенкой. Наше возвращение ввергло их в ступор. Бить их не имело смысла. Если люди гнилые, то это навсегда.
Ночью была проверка, видать стуканули, но проверяющий не обратил на нас внимание.
Утром, взяв из каптерки барахлишко, мы уже с спокойной совестью пошли на вокзал, взяли билеты и уехали, вспоминая тихим, незлобивым голосом замполита.
