Мама познакомилась с папой во время учебы в университете, они жили в соседних комнатах в общаге. Сразу подружились, но у каждого были свои отношения. Папа был верен девушке, живущей далеко, а мама любила папиного друга, но безответно. О дружбе моих родителей многие в общаге сплетничали, говорили, что они любовники, потому что папа всегда заботился о маме, а она помогала ему с учебой, жертвуя своим временем. Но никто из них не задумывался о большем и не переступал черту.

Так шли годы, учеба закончилась, и они разъехались по разным городам. Папа уехал к своей любимой, а мама полетела продолжать обучение в другую страну. И дружба прервалась.

Спустя два года после окончания университета родители случайно встретились на море, разговорились о том, что нового у них произошло, да и разошлись. А ночью маму разбудил дикий стук в ее номер, стучал мой папа. Стоило маме открыть дверь, как он бросился ее целовать, говоря: "Больше не могу терпеть". Оказалось, все это время он был влюблен в маму, но боролся со своими чувствами, потому что боялся предать любимую из другого города, считал бесчестным начинать одни отношения, разрушив другие, но в итоге не смог с собой совладать, встретив маму спустя два года. Мама же всегда испытывала к папе теплые чувства, но видела, что он верен другой и не пыталась переступить черту в их дружбе.

Преподаю в университете. Мой коллега буквально влюблен в свою студентку — он ее научный руководитель. Они не встречаются, ничего, но явно видно, что симпатизируют друг другу. Никогда его не понимал, так как мне она всегда казалась самой обычной и ничем не выделяющейся девушкой, так как привык к своим — типичные девочки инстаграма. Волей случая пообщался с ней: чарующий голос, не по возрасту взрослые рассуждения и глубокий пронизывающий взгляд, лицо, усыпанное родинками. Я все понял. И пропал.

Закончила пединститут, пришла работать в школу с горящими глазами, думала, буду интересно проводить уроки, привлекать детей к знаниям, не буду такой противной теткой, как учителя в моей школе. Первое время так и пыталась делать, но не получала никакой отдачи. Дети неуправляемы, им ничего неинтересно, если появляются те, кому нравится уроки, то их начинают гнобить, ибо слушать учителя и хорошо учиться — "зашквар".

Они все знают свои права, поэтому творят, что хотят, а я даже с урока выгнать их не могу, ибо в лучшем случае отделаюсь выговором. Про свои обязанности они и не слышали, делать дз им лень. Разговоры с родителями мало к чему приводят, большая их часть считает, что если их ребенок плохо учится и плохо ведет себя в школе, то это вина учителей, а не того, что они дерьмово воспитывают своих детей.

Плюс к этому: дедовщина в коллективе, обязательные внеурочные занятия, проверка тетрадей до поздней ночи, кучи документации и министерство образования, придумывающее каждый год всякую дичь вместо нужных реформ. Не нужно говорить: "Ты знала, на что шла". Я шла преподавать детям, мечтая интересно преподносить им знания, но столкнулась со стеной глупости и непонимания.

С детства люблю рисовать. В четыре года родители отдали меня в художественную школу. Все было хорошо: замечательный учитель, я с огромным удовольствием ходила на занятия. Но однажды у мамы с бабулей что-то в мозгу переклинило, и они решили отдать меня на растерзание Моцарту. Просто, без всяких предисловий, поставили перед фактом. Мол, ты со следующей неделе пойдешь играть на пианино, потому что у тебя, [м]ляха муха, талант и слух! Здорово, правда, доча? А бумажки краской марать — это жеж несерьёзно. То ли дело игра на музыкальном инструменте! Ну да, это всё, о чём я могла мечтать — быть насильно прикованной к долбаному клавесину.

Господи, восемь лет в этом аду. Бесконечные репетиции, от которых у меня зубы до сих пор сводит. Ещё плюс пьяные понты со стороны бати перед друзьями. Приходилось для них играть по полтора часа, глотая слезы от стыда и обиды. Теперь же мама считает, что музыкалка пошла мне на пользу. "Ты разбираешься в направлениях и у тебя есть музыкальный вкус!" Ага, ведь невозможно воспитать своё собственное мнение БЕЗ обучения нотной грамоте. С момента окончания этой вакханалии прошло уже шестнадцать лет, но к пианино я так и не притронулась.