Если некоторым не везет даже в бане, то некоторым везет в жизни. Не всегда, конечно, но в основном.
Когда наша группа уезжала на летнюю практику в Тамбов, то Лешка чуть на поезд не опоздал. Влетел в вагон на ходу уже. Повезло. А он еще взял и сразу нас огорошил: женюсь, — орет, — через месяц, вследствие чего мы сейчас выпьем портвейну, а я потом с практики на пять дней раньше уеду.
Кто же от портвейна, то есть, от такого праздника откажется? Я ж говорю: везет. Мы пили Лешкин портвейн, а поезд вез нас на практику и Тамбовское объединение "Пигмент".
И ведь свез нас тот поезд в Тамбов к нашим тамбовским товарищам, согласно купленным билетам. Товарищи тамбовские заводчане поселили нас в старом пионерском лагере. Пионеров оттуда выселили и нас вселили.
Отличный пионерский лагерь: на берегу Цны, ее стариц-озер, лес, парк, все дела. Все дела, правда, метрах в двухстах от жилого корпуса, но кого это волнует в юности. Это даже пионеров уже не волновало. Потому что их выселили. Озера заболотились, окрест них появились комары, ужи и гадюки.
Пионеров заводчанам стало жалко и их выселили. А нас вселили. Пионерам повезло.
А у нас Лешке повезло: он ужика поймал. Уж на крыльце корпуса в мусорный бак пожрать заполз, а Лешке повезло. Нормальный такой, полуметровый ужик. Единственно, противником фотографии оказался. Иначе как объяснить, что он Лешку за палец тяпнул, когда мы их фотографировали. Уже ужу повезло: Лешка рукой тряхнул и, рожденный ползать ужик, взмыв в воздух, улетел в ближайшие кусты, назло Алексею Максимовичу, в смысле, Горькому
(у нашего Лешки совсем другая фамилия).
С фамилией Лешке, кстати, тоже повезло. И с отчеством. Они у него почти одинаковые. С милицией только трудно. Лешка когда мильтонам представляется, они ему нифига не верят без паспорта. Это как
Иваниванычем Ивановым назваться, ну, или Сансанычем Александровым.
Отвлекся малость. Так вот ужик в кусты улетел, а Лешкина рука в другую сторону: в дверь. А там стекло. А стекло вещь хрупкая. В общем, разбил и порезался. Сильно. Но все равно повезло: наши девчонки не зря два года юбки протирали на гражданской обороне, в то время когда мы штаны на военной кафедре просиживали. Кровь остановили, перевязали, укол засандалили от столбняка в нужное место.
Следующим утром мы на работу, а Лешка с Сашкой в травмпункт швы накладывать. Лето, тепло, солнышко светит, два студента после травмпункта пиво пьют на лавочке. По кружке. Потомушто по две у них бы денег не хватило. Но Лешка везучий. Лешка крови много потерял. Ему с одной кружки так хорошо, что даже менты к лавочке подошли.
Поинтересоваться как зовут и зачем ему так хорошо. Лешкино "Сансаныч
Александров" их почему-то обидело.
Но Лешке опять повезло. Его из вытрезвителя быстро выпустили. А че там: когда крови мало пьянеешь быстро, а трезвеешь вообще моментом. Правда в вытрезвителе Лешка простудится успел. И отит еще хронический проснулся.
Но, что хорошо, так это пока отит вылечили, и рука зажила почти. Надо было на работу выходить.
Мы все футеровщиками работали. Футеровщики — это такие люди замечательные. Они оборудование от коррозии защищают разными материалами.
Лешке опять повезло: у него отит в выходной кончился, а в выходной можно девчонок на плоту покатать по озеру. Он и катал. Пока в середине озера плот на мель не сел. И опять Лешке повезло. В том самом месте куда он спрыгнул ржавое ведро на дне было. Опять порезался. И на работу не надо ходить.
Нога зажила, когда до Лешкиного отъезда оставалось пара дней. Женской половиной группы, воспринявшей Лешкины приключения, как желание судьбы оградить его от женитьбы, был инспирирован тотальный контроль за
Лешкиным везением. Ему не давали делать ничего. Ему наливали холодный чай в блюдце и дули на молоко, чтоб не обжёгся. За ним следили в умывальнике, а когда Лешка заходил в туалет, рядом с дверью обязательно кто-то шлялся. На всякий случай.
Но на работу он все-таки попал. Работать ему, естественно, не дали. На него напялили каску и усадили несколько в стороне от этажерки с итальянским оборудованием, под которой мы застилали пол полиизобутиленом. Лешке было скучно. Бездельничать он не привык и с тоской смотрел на работающих друзей. Наступил конец рабочего дня, народ начал собираться вокруг Лешки.
Он расслабился и снял каску.
Точно в это время.
Метров за пятьдесят от места пренебрежения ТБ.
Сашке попался хромированный итальянский болт М20.
Красивый и блестящий. Не чета нашим. На головке болта даже стрелочки были: опен-клозет (или как-то так). Умеют же делать, суки, — позавидовал итальянцам Сашка и зафинделил болт куда подальше. Точнее хотел зафинделить. Лешка же каску снял? Снял. Когда он ее снимал болт по трубопроводам звякал туда-сюда. А как только Лешка каску окончательно снял болт ему точно в лоб звякнул. Это я рассказываю долго. Болты быстрее летают.
Но повезло. Кроме синяка никаких повреждений, а жениться и с синяком на лбу можно.
На следующий день мы посадили Лешку на поезд в Москву. Девчонки плакали.
А мальчишки просили соседей по купе проследить и не давать в руки ножик.
На всякий случай.
Кончилось все замечательно. Алексей женат уже 27 лет и за эти 27 лет ни разу даже не порезался. Так ему везет в жизни. Тьфу-тьфу-тьфу и три по дереву.
Юлька решила стать взрослой и употребить на это заслуженный отпуск. Не надо похабных улыбок, никаких дискотек в турецком отеле. Юлька решила взять ипотеку. И обременить себя небольшой, но уютной квартиркой, задействовав в этой операции собственные и родительские накопления, а, заодно, и обязанностью регулярных платежей банку.
Если быть точным,
то начало истории случилось несколько раньше начала отпуска. Был подобран банк, собраны справки, найдена квартира. Некоторое количество нервотрепки и — вуаля. Документы сданы на регистрацию, деньги перечислены банком продавцу квартиры, а Юлька стала обладательницей ключей от нового обиталища. Прежний владелец попросил месяц, требуемый для регистрации сделки, на вывоз вещей. И вот, месяц прошел, и радостная квартировладелица отправляется ощутить, каково это, иметь свой собственный уютный угол. Свою крепость. Оплот своей жилищной независимости.
Она входит в уже знакомый подъезд. Поднимается на известный этаж.
В первый момент ей показалось, что она ошиблась этажом. Поднялась выше, спустилась ниже. Проверила по номерам на соседних дверях. После этого последние сомнения улетучились. Ее оплот жилищной независимости, ее крепость, едва став ЕЕ крепостью, тут же пала.
Прежний владелец, мелкий ларечник, честно выполнил обещание и выехал, вывез вещи. Причем, в число вещей, по его мнению, помимо носков, тапочек и комода вошли все двери (включая входную), вся сантехника, все окна и те обои, которые он смог отодрать от стен. Из стены у входа был вырван электрический счетчик, в нише печально свисали голые провода.
Опухшая Юлька стояла посреди уютного гнездышка и хватала ртом воздух.
Однако делать нечего, и квартировладелица ощутила, что собственность является не только благом честно купленных бетонометров, но и бременем, опустившимся тяжелым ярмом на юную шею. Поковыряв ногтем железобетонную плиту со слепым оконным проемом, Юлька позвонила знакомым строителям, пообещавшим в кредит поставить к завтра дешманскую входную дверь, а сама поехала в страховую компанию писать заявление о страховом случае.
Страховая компания встретила ее прохладно. "У вас же ипотечное страхование? Если бы, например, у Вас пропала входная дверь или там окна, тогда конечно, выплатили бы. А так, скорее всего, будет отказ. Чего у Вас там, затоп? "
"У меня как раз пропала входная дверь и окна", — хмуро заявила Юлька. Смотреть на это зрелище поехала половина страховой компании вместо обычного одного человека. Страховщики охали и качали головами, а Юлька уже двигалась в сторону полиции (закрывать квартиру после ухода всех любопытных ни возможности, ни смысла не было).
Полиционеры, как и страховщики, тихо припухли от рассказанной истории. Затем убедились, что текущие дату и день недели Юлька знает твердо, алкогольных ароматов не источает, тоже совершили экскурсию на объект. После чего согласились принять заявление о краже. Принимая во внимание, что новое местожительство продавца квартиры было известно, а заявительница симпатична, раскрытие хищения обещало быть занятием легким и приятным.
Через некоторое время, после оформления всех необходимых документов следователь и примкнувшие любопытные граждане отправились по адресу обитания запасливого ларечника. Некоторое разочарование они испытали еще в подъезде. Подъезд сотрясался от матерных криков и дрожал от звуков сокрушаемых предметов интерьера. Разочарование усилилось, когда все заинтересованные лица убедились, что звуки происходят именно из той квартиры, кою они намеревались осчастливить своим визитом.
Мудро решив не горячиться, следователь постучался к соседям и стал выяснять причину происходящего у предпринимателя карнавала. Соседи пояснили, что предмет живого интереса полиции пьет третий день и уничтожает все, до чего может дотянуться. "С Людкой своей опять собачутся! Нехристи! " — пояснила словоохотливая пенсионерка из квартиры напротив, "в дурдом их давно сдать надо. У нас жила раньше алкашка одна, так увезли ее. И этих надо!".
Между тем, что-то было необходимо предпринять, и полиция отважно постучалась в уничтожаемую квартиру. Ответом, после минутной возни, изнутри квартиры в железную дверь грянул выстрел. Дверь выдержала, стреляли дробью, но желание вступить в дискуссию у служителей закона заметно поубавилось. В итоге вызвали силовую поддержку, дверь вынесли и повязали горячего парня. В квартире нашлись вынутые в юлькиной квартире окна и двери, а также ни к чему не подключенный унитаз. На оном унитазе в прихожей сидел голый пьяный в дым хозяин квартиры с ружьем наперевес и орал, что живым не сдастся.
Упомянутая соседкой Людка закрылась изнутри в ванной комнате и легла внутрь чугунной ванны, обнаружив немалый опыт поведения в подобных ситуациях. Где ее и обнаружила группа захвата, бледную, трясущуюся и в халате.
Похищенные из Юлькиной квартиры материальные ценности в процессе штурма были разнесены в пух и прах, повторной установке в родные гнезда не подлежат, страховщики выплатили возмещение. В общем, все закончилось более-менее неплохо.
Если не считать моральных потерь…: )
Во времена оны два приятеля ехали куда-то с пересадкой в Москве. Закинули вещи в камеру хранения и отправились смотреть город. К вечеру один, Петя, уже насмотрелся, а другой, Вася, малек недосмотрел. Они там в ходе осмотра достопримечательностей познакомились с двумя девицами, и Петина спешила домой, а Васина еще не очень. Камеру хранения закрывал
Вася, так что он Пете сообщил номер ячейки, код и подсказку, как этот код не забыть. Он всегда в качестве кода набирал историческую дату, которая въелась в мозги со школьных лет, захочешь – все равно не забудешь.
Петя проводил девушку, вернулся на вокзал и понял, что номер ячейки он помнит, а код – ни фига. И историческая дата ему ни во что не въелась, история не его конек. Использовать подсказку "звонок другу" было невозможно по причине неизобретения сотовых в то время, пришлось перейти к подсказке "помощь зала".
Обитатели зала ожидания сильно удивились, когда Петя стал подходить к ним с вопросом: "Вы не помните, в каком году была Куликовская битва?". Но нашелся среди пассажиров учитель истории, который даже обрадовался такой любознательности современной молодежи и сообщил, что год Куликовской битвы – 1380-й.
Петя бросился в камеру хранения, однако код 1380 не подошел. И 1381, и 1370, и 1390, и вообще Петя перебрал чуть ли не все года четырнадцатого века без малейшего результата. Минут за десять до отхода поезда на горизонте появился Вася. Петя кинулся к нему с криком:
– Двоечник! В каком году, по-твоему, была Куликовская битва?
– В 1380-м, а что?
– А то, что этот код не подходит! Почему, интересно?
– Потому что сам ты двоечник. Я сказал не "Куликовская битва", а "Ледовое побоище". Код 1242.
– Так это что, не одно и то же?
А вы говорите, историю родной страны не надо знать. Еще как надо.
У меня сегодня драма. Оса укусила тёщу в губу. У меня золотая тёща, никакого злорадства. Она просто купила свежих пирожков с какой-то одной ей ведомой, но наверно очень вкусной ягодой. В тончайших пластиковых обёртках. Развернула обёртку — цап! Губы сразу распухли так, что тёща успела пошутить — другие за такое большие деньги платят: ) А потом
началось удушье.
Я очень нехорошо отношусь к отечественной медицине, но из песни слова не выкинешь — скорая приехала через 2 (две) минуты. Быстро вкатили укол и повезли в больницу. Я сел внутрь вместе с ней и санитаром. Эдакий здоровенный Илья Муромец. Я сказал ему — "хорошая у вас работа — людей спасать". А он на культурном русском языке начал жаловаться, что медицина в стране развалена, что платят мало, что на такой работе надо сутки через трое, а их через день гонят.
Мы неслись при этом под мигалкой внутри пятитонной новёхонькой амбулатории на колесах, просто упичканной разнообразными медицинскими прибамбасами. Укол начал действовать — удушье сняло ещё в дороге. И я мысленно переводил такой сервис на ценник медицины США, с которой тоже приходилось сталкиваться. С учетом дальнейших медпроцедур, мы намотали сегодня минимум на три тонны зелёной петрушки в купюрах дяди Сэма. За бесплатно.
Впрочем, и в штатах не пришлось бы платить при наличии страховки. Но там потом еще полгода страховая компания разбиралась бы с больницей, за что она согласна платить, а что будет за счёт клиента.
Что касается нашей медицины, я помню и много хренового. Осталось срастить с увиденным сегодня. Рабочая гипотеза: болейте, граждане, сколько хотите, но если вздумаете отбросить коньки — вернем с того света, не портите демографию.
А пока мы качались в карете скорой помощи, я живо вспомнил 90-летнюю питерскую бабушку, у которой гостил когда-то. При наливании чая, то есть раз сто за день, она каждый раз снимала с носика своего чайника специальную насадку, а потом торжественно водружала её обратно. И меня молила делать то же самое. Потому что, как выяснилось, летом 1927 года из носика чайника вылетела пчела и укусила в язык её лучшую подругу. Язык распух и торчал далеко за пределы.
В общем, тёща теперь в больнице, доктора появятся только в понедельник, а дома — пришла беда, отворяй ворота. На кухонном столе остались эти злосчастные, неотразимые пирожки с невероятно вкусной ягодой. грёбаная генетика! Жена не решалась притронуться к уже надкушенному пирожку, долго ходила вокруг, наконец развернула второй. Жжжжж — в язык. Сдавал сейчас в ту же больницу, в ту же палату, старался не смотреть на санитарок — они тихо сползали по стенам: (
