зрелище — огромная, мощная, но такая уязвимая и беспомощная зверюга одна, совершенно одна мечется между машинами (справедливости ради нужно отдать должное лошадиному уму — двигалась она вдоль движения, а водители снижали скорость при виде громадины). У меня захватило дыхание. В каком то безумном порыве я кричу: "Пойдемте скорей ловить, пока она не попала под колеса автомобиля!!". В воспаленном сознании проносятся десятки вариантов поимки, но ведь это не кошка и не собака, а перепуганная насмерть Лошадь! В мирное время лошади у меня вызывали восторг лишь на приличном расстоянии, а тут передо мной в тесном потоке машин обезумевшая загнанная Лошадь, а ведь у меня ребенок и муж-второй ребенок. Эта мысль как-то охладила мой пыл, и я позвонила охраннику, дабы призвать его в помощники. Но что бы подумал любой мирно дремлющий охранник, когда ему в трубку диким голосом кричит администратор "Пойдем скорей Лошадь ловить!"? Тут два варианта — либо его разыгрывают, либо администратор сошел с ума. Пока я по телефону доказывала свое психическое соответствие занимаемой должности, наша Лошадь счастливым образом добралась до клумбы, которая является разделительной полосой встречному движению. Там она пребывала в безопасности. Я недоумевала — как может быть такое, чтобы Лошадь путешествовала сама по себе по трассе? И где ее, с позволения сказать, хозяин?

И тут мне в голову пришла светлая мысль – позвонить в милицию и прояснить ситуацию. Звоню, говорю, конечно, вся в эмоциях: "Скорее приезжайте, тут у нас по трассе мечется Лошадь!!!". На что дежурный так вкрадчиво мне отвечает: "Девочка, не балуйтесь, положите трубку". Ну, тут уж я, прямо, скажем, вышла из себя и как закричу ему бешеным голосом: "какая я Вам девочка, я администратор компании такой то..!!!".

По всей видимости, имя нашей компании оказало на дежурного действие и он, скорее из вежливости, чем из личного участия обещал разобраться. Все это время Надежда была на посту, она сообщила мне, что Лошадь скрылась из виду в районе КП. Тут мы несколько облегченно вздохнули, но на душе было как-то неспокойно. Мне удалось выяснить телефон КП, набираю номер.

Далее такой диалог:

— Простите, к вам Лошадь не приходила!?

На другом конце провода гробовое молчание. Я начинаю объяснять, что понимаю, дескать, звучит нелепо, но сегодня…. Тут меня прерывает голос гаишника

— Приходила

Я радостно

– Ну и что, повязали!?

— Кого? — удивленно спрашивает голос.

–Как же кого, Лошадь, конечно!!!

И тут от гаишника последовала фраза, после которой я долго не могла прийти в себя. Он изрек:

— Нет, за что мы должны ее повязать, ОНА НЕ НАРУШАЛА.

То есть сам факт, что по трассе, где машины мчаться с огромной скоростью, в одиночестве бредет несчастное, до смерти перепуганное животное, никого не смутил. Я немного пришла в себя:

— И что с ней сделалось дальше?

— В Уссурийск пошла…. -ответил гаишник.

Вот такая история, но это еще не конец. Вечером в телефонной трубке раздался радостный голос девушки из нашей компании: "Хозяин лошади нашелся!!!" Вечером они с мужем ехали в сторону Уссурийска и увидели, как нашу Лошадь вел мужчина. Он и поведал, что Лошадь сбежала с 30км пригорода и нашел он ее то ли в Раздольном, то ли около Кипарисово, это уже не столь важно. Главное, что наша Лошадь жива. И если не считать отрешенного взгляда широко распахнутых глаз, Лошадь вполне здорова и теперь находится рядом со своим хозяином.

Под окнами нашей компании они проходили, когда солнце уже зашло. Я вышла на улицу и долго смотрела вслед двум бок о бок движущимся фигурам, растворяющимся в темноте. И лишь свет пролетающих мимо машин освещал дорогу двум утомленным путникам — длинную дорогу домой…

несколько похуже. На ноги одеть нечего, на голову тем более, шуб отродясь не водилось. Вот только нос есть куда засунуть. Но явно не в воротник. Да и не все на это способны. Вот собаки например, сунут нос под, извините, хвост и греются. А вот ворона так не сможет. Хотя, чисто теоретически наверное сможет, но что ей там клювом то делать? Согреться, не согреется. Только задницу поцарапает.

Так и живут бедные животные во страданиях.

Но вороны ладно, оне могут улететь в теплые края морские, а собаки куда улетят? Вот и приходится четырехлапым искать варианты зимовки. Кто в подъезде, кто под теплотрассой, а кто и на проходной предприятия приживается.

Вот и прижился один такой. То ли Тузик, то ли Махмуд, черт его разберет. Только лохматый, как мысли в понедельник утром, нос-пятак черный, лапы как мои тапочки домашние. Приблудился на проходной автобазы и жил себе там поживал. На водителей погавкивал, да погаживал на углы здания.

Любил периодически выскочить из жаркой проходной и улечься брюхом на железную площадку. Через пару минут холод проникал в ейный пупок и Махмуд рвал когти обратно в домик.

То ли закалялся он так, то ли просто извращенец. Ничего не могу сказать. Собачья психология – не самая моя сильна сторона.

… Навалило снега столько, что сохатые в лесу матерились в голос, трактористы плакали глядя в окна и только разнообразные собаки, веселым баттерфляем пересекали снежные заносы стремясь поскорее добраться до своих мисок.

Махмуд обожал валяться в снегу. И на спине, и на боку, и на животе. Разве только на ушах и на хвосте не крутился, а так извивался лежа на белом поле, как змея в жопу раненая. И еще улыбался при этом.

Потом вскочит, согнется в бок, подозрительно так посмотрит под хвост, и бегом на любимую проходную.

Чо у него там было под хвостом? Мож градусник какой стоял по которому он определял время нахождения на морозе? Или инструкция там была написана? Не знаю. Но смотрел он туда внимательно и глубокомысленно, как кандидат наук в свою диссертацию, и главное всегда потом убегал домой. То есть на проходную.

А прибегши на проходную, он злорадно отряхивался, как то странно подергиваясь, будто в конвульсиях, затем ложился калачиком и отчаянно дул себе в зад из обеих ноздрей. Теплогенератор, блин, подхвостный.

Затем все повторялось. Улица — валяние на снегу — конвульсивные подергивания в домике проходной — дутье в зад.

…Но пришло… Даже не знаю, как это назвать… Наверное – осознание ошибочности изменения выбранного пути и устоявшихся привычек.

… Как-то раз, после восьмого или десятого забега в снег и последующего отогревания в домике, Махмуд то ли решил изменить традиции, то ли просто не был знаком с наукой физикой, но это хитрое и весьма пронырливое животное облажалась пекинесам на смех.

Окончательно не просохнув, он вылетел из домика и с довольной мордой плюхнулся на железную площадку, сунул нос себе в тыл и довольно засопел.

... Через десять минут территорию автобазы огласил такой визг, что казалось будто белаз разворачивается в колхозном свинарнике.

Через пять минут:

— Алло, это что у вас там так орет?

— Да это Махмуда Саня отдирает.

— Б%я, не нашли другого места!

—???

В общем снег растаял на Махмуде, но не высох. И мокрый пес, ничего не подозревая улегся на железо. Это в минус сорок то. Ессно, когда захотел встать, то почувствовал, что его кто-то крепко держит за йацы. А так же за живот, лапы и хвост.

Что это за дохренорукое чудовище схватило его, Махмуд не знал, но страшно стало – писец как! И Махмуд закричал. Кричал он громко, протяжно, широко открыв глаза и пытаясь поджать под себя колени. Колени не поджимались.

Махмуд приподнял крик еще на пол тона, ну, что бы гарантированно услышали. Еще через пять минут:

— Сань, мы его так не отдерем.

— А как надо?

— Давай лопатой попробуем?

— Нууу…- Санек с сомнением посмотрел на Махмуда – давай попробуем.

Терез минуту.

Махмуд:

— е[ж]тмоюлохматуюбабушку! Это чо они там тащут? Офигели, что ли? Пля, надо поорать.

Увидев водителя с лопатой, направляющегося к нему, Махмуд что то заволновался, открыл насколько мог широко свой рот, сделал плаксивое лицо и отчаянно закричал.

Зря он кричал, лопата под него все равно не влезла. Хотя когда ее пытались подсунуть под собачий зад, Махмуд как то странно занервничал и выпустил из под хвоста облачко вонючего пара. Типа намекнул – не надо лопатой, пацаны. Это мало того, что я и с той стороны кусаюсь, так я еще и с этой кой-что могу.

Пацаны вняли намекам и лопату убрали.

Потом грели чайник и лили его под живот Махмуду. Махмуд балдел и жмурился от удовольствия. Потом, когда собачье тело отлепили от железа, оно залетело в домик, свернулось калачиком и затаилось. На трое суток.

А привычка валяться в снегу пропала, как бабка отшептала. И площадку железную, он проходит теперь исключительно как балерина — на цыпочках и с максимальной скоростью.

а во-вторых, приятно, когда рядом всегда есть кто-то в хорошем расположении духа. Это было время безумной популярности фильма о Карлсоне, поэтому кошечку звали, разумеется, Матильда, по-домашнему — Мотя.

Мотю мы не выпускали на улицу, чтобы ее опять не сгрябчили живодеры. Однако многие биологи знают, что кошечке нужно писать и какать. Писала Мотя в раковину, но мы ей это не ставили в вину, потому что точно так же по вечерам делал и наш лаборант Равиль (несмотря на все увещевания не поступать так). А вот куда она какала, не знал никто. Да, честно говоря, были мы не настолько пытливы разумом, чтобы биться за раскрытие этой тайны. Не видно дерьма, ну и, как говорится, слава Богу.

Так случилось, что через несколько месяцев после вселения Матильды начальство решило устроить грандиозный смотр нашим научным результатам. Велено было всем явиться не только с таблицами и графиками, но и с исходными лентами самописцев. Каждый из нас отправился собирать этот первичный материал, и вдруг из угла, где располагался стол научного сотрудника Леонида Григорьевича, раздались жуткие, трагические крики. Мы все тут же сбежались и застали Леонида Григорьевича в состоянии грогги.

Выяснилось, что Матильда уже давно в качестве туалета использовала кипу лент с результатами работ Леонида Григорьевича Она сразу сообразила, что он единственный из всех, который не анализирует свои результаты, потому что ему на них наплевать, а просто складывает на полу ленты в стопку, не уделяя им никакого внимания. Однако предусмотрительная кошечка не стала просто так гадить на ленты, а когтями отрывала куски по перфорации, а покакав на них, загребала бумагу и сворачивала ее в фунтики. Фунтики же эти с содержимым она загоняла глубоко под лабораторный шкаф Леонида Григорьевича.

— Где Мотька? Где эта сволочь? — ревел Леонид Григорьевич, горестно воздевая к небу злосчастные фунтики, которые, если быть справедливым, совсем даже не пахли. Но умная сволочь уже давно спряталась в каком-то подполье, да и что она могла изменить, даже если бы захотела?

Надо сказать, мы испытывали смешанные чувства, не зная, чью сторону взять в этом конфликте. Сомнения развеял наш инженер Владимир Николаевич, явившийся к месту происшествия немного с опозданием.

— Леня, — сказал он, — я же тебе давно говорил, что твои результаты — говно. Посмотри на них еще раз и увидишь, что я прав.

Помню, что этот случай оставил у меня, да и у остальных научных сотрудников, какие-то эгоистически-теплые ощущения. Хорошо, что Матильда выбрала не тебя в качестве самого бездарного и ленивого. Доброе слово и от кошки приятно.