История про картошку или как надо правильно жарить...

Перед уходом в армию пришлось выслушать много полезных и не очень советов от тех кто уже отслужил.

Самое распространенное "Служи сынок как дед служил, а дед на службу х[рен] ложил!"

— Когда прибудете на место старики начнут пытать у кого какие таланты, ты молчи и прикинься, что ты совершенно косорукий и ничегошеньки не умеешь, а то потом пожалеешь!

Это почему-то мне запало в душу.

Я тогда уже очень хорошо умел рисовать, петь и готовить, но решил спрятать эти таланты поглубже.

И правда, в первую же ночь нас стали по одному вызывать в каптерку, чтобы пробить кто мы по жизни и что умеем.

Моя личность не вызвала интереса, рисовать, готовить, играть на гитаре и делать массаж не умею, поэтому я отправился спать, те же кто вызвался в умельцы каждую ночь после отбоя уходили на работы, а утром злые и уставшие наравне со всеми бежали кросс.

Кормили на учебном отвратительно, вареная селедка, жидкое как вода пюре, перловка с салом со следами щетины, хлеб как пластилин и прочие подобные деликатесы.

За два с половиной месяца я похудел на пятнадцать килограммов! Ежедневные кроссы в горы давались все труднее, кровь шла носом ежедневно, так что за две недели до нового года я загремел в санчасть от истощения.

Прапор по кличке Зарин отправил меня помогать на кухню, а через два дня повар загремел на губу.

— Ты эта, гатовить умеешь?

— Немного, тащ прапорщик!

— Ну давай, через два дня поменяю.

Прошла неделя, но меня никто не сменил, к моему удивлению пацаны и прапор были довольны моей стряпней.

Утром с губы вернулся злой, как черт, повар, а вечером меня вызвал прапор и спросил:

— Шлем, поедешь в учебку в Ереван в школу поваров?

— Надолго?

— На пол года!

Ура, конечно поеду, там нет гор, тупых сержантов и кроссов по утрам!

Собрав вещи в сидор я вместе с десятью счастливчиками на поезде поехал в Ереван.

За два дня до нового года мы прибыли в учебку.

На построении майор замполит спросилм

— Художники есть?

Из строя вышел я и чеченец Муса который учился в художественном училище.

Майор завел в кабинет и спросил:

— Ленина нарисовать сможете?

За пять минут я набросал карандашом портрет один в один как на плакате а Муса стоящего Ильича с протянутой рукой и в кепке.

Майор похвалил и отвел в клуб, где в библиотеке была мастерская. Так у нас появилась своя каптерка и куча времени, так как стендов надо было рисовать много.

Но время пролетело незаметно и через пол года нас направили назад в отряд.

Работа в отрядской столовке была адской, кормить тыщу человек каторга, но отмазаться было сложно, типа учили тебя паши!

Через месяц я опять загремел в санчасть с сотрясением мозга после неудачного падения на паркет.)

Зарин очень обрадовался как старому знакомому и уговорил начальника тыла оставить меня на месяц в санчасти.

Проработать пришлось немного дольше, до октября пока не пришла заменя с новым призывом в лице студента кулинарного техникума.

Опять тоска, возвращаться в отрядскую столовую не хотелось, но мне повезло.

В санчасть попал заставской повар по кличке Абрек, который предложил поехать к нему на замену на заставу.

Зарин в благодарность похлопотал перед начальником тыла и я с радостью помахал рукой отряду.

Служба на заставе была легче чем в отряде, всего шестьдесят человек, прапор, два офицера с женами и холостой зампобой, который столовался с солдатами.

Отнес утром продукты офицерам домой, накормил зампобоя, отстоял четыре часа на вышке под заставой и потом на смену.

Надо сказать Абрек был асом в поварском деле и многому меня научил, если бы не его говнистый характер все бы было прекрасно.

Одно радовало, что ему в конце ноября на дембель.

В ноябре прислали еще одного повара кто учился со мной по кличке Макарон.

Первого декабря Абрек ушел на дембель.

Когда его провожали на станции он похлопал меня по плечу и сказал загадочную фразу — Ну давай наследник, не подкачай!

Прошло примерно пол года, начальник уехал в отряд в штаб, я дремлю после завтрака.

— Шлем, подойди к дежурному по заставе — прохрипел динамик.

[м]ля, у меня законный отдых че им надо?

Дежурный сунул листок со списком продуктов которые я должен отнести жене начальника.

Делать нечего, я поперся на ПФС где годок уже собрал все в большой картонный ящик.

Постучал в дверь, в ответ тишина. Взялся за ручку она открылась.

В комнате полумрак, так как шторы были закрыты, поставив коробку я собрался выходить, когда увидел картину которая чуть не лишила меня дара речи.

У входа в спальню стояла в распахнутом халатике жена начальника Наташа (имя изменено)!

Розовенькая, пухленькая в веснушках, в тот момент эта тридцатилетняя дама мне казалась идеалом красоты.

Она быстро без разговоров присела на корточки, стянула с меня белые штаны и стала сосать, да так умело что уже через минуту я накормил ее белковым пюре на весь день.)

Не давая опомниться она сбросила халатик, стала раком.

Дважды приглашать не пришлось.

Через пол часа с ох[рен]евшими глазами завалившись к себе в каптерку стал осмысливать чем мне это грозит, наконец то поняв смысл фразы про наследника. Решил ни с кем не делиться, так как начальник мог и пристрелить нах[рен].

Но все было тихо, и я решил что это разовая акция, но через месяц все повторилось.

На третий раз я проколося когда сначала на входе, а через час на выходе из дома столкнулся нос к носу с зампобоем, который как то криво усмехнулся, после чего у меня пробежали мурашки по спине.

Вечером после ужина он вызвал меня к себе и намекнул чтобы я прекратил свои побегушки, так как начальник уже начал о чем то догадываться. В отмазку что я помогал чистить картошку не поверил.)

Я уже это понял потому что начальник стал меня гнобить ежедневно и пришлось продумывать пути отхода, типа закосить в санчасть и еще куда нибудь.

А куда денешься с заставы?

Но и тут мне повезло, меня отправили как залетчика на день прокурорских знаний в отряд, потом на губу, откуда в первый же день я свалили в стройотряд инженеров монтировать систему.

Но это как говорит Леонид Каневский, совсем другая история!

Учились мы на первом курсе Новороссийского Высшего Инженерного Морского Училища (НВИМУ). Одним из самых чудовищных нарушений дисциплины первокурсником считалось неотдание чести патрулю. Старшины перед каждым увольнением проводили инструктаж на предмет уставного поведения в увольнении, никогда не забывая упомянуть неизбежные кары, грозящие молодому "плафону", попытавшемуся вместо молниеносной отдачи, удержать эту честь при себе.

Но черт побери!

Начиная с первых же дней мы постоянно слышали истории от своих товарищей о том, что грозный патруль вместо положенной им проверки увольнительных документов только смеялся в ответ. И не то, чтобы патрули так уж бездействовали. Параллельно с рассказами о патрулях смеющихся, мы являлись свидетелями рассказов о патрулях свирепствующих. Наконец, настал и мой черёд наткнуться на патруль, который, к счастью, оказался смеющимся. Как и положено, завидев издалека группу курсантов-старшекурсников с красными повязками, я перешёл на строевой шаг и приложил руку к козырьку своей мичманки. Патруль ответил мне весёлым ржанием, не называя, однако, причин своего ликования.

Впоследствии выяснилось, что честь мы отдавали дружинникам.

Отношение немецких офицеров к американцам отражает эпизод, описанный полковником армии США Дэвидом Хэквортом. (* могут быть некоторые отличия перевода, но суть передана ясно).

В 1946 году, служа в лагере для военнопленных, он с издевкой задал одному из немецких офицеров вопрос:

— Если вы фрицы такие крутые бойцы, почему оказались в плену? Почему я тебя охраняю, а не ты меня?

Гитлеровец посмотрел ему в глаза, и ответил:

— Я командовал батареей из шести 88-мм орудий. Когда на нас пошли американские танки, мы отстреливали их каждую минуту. Но у нас закончились орудийные снаряды. А ваши танки не закончились.

В далёком гарнизоне была школа. Школа как школа — развалюха. Учителем ОБЖ был отставной майор-лётчик, пенсионер Военно-воздушных сил по имени Макарыч. Многие учителя ушли на пенсию или уехали в центр. Явная нехватка специалистов.

Однажды заболел историк, и, дабы не сорвать урок в одном ну очень проблемном классе, завуч послал туда майора

Эту историю рассказали мне, когда я проходил срочную службу в СА.

Потом, правда, я узнал, что это старый, как сейчас говорят, аккордеон.

Тем не менее...

Был в части один офицер, какой в свободное от службы время любил проверять караулы.

Один раз он на рассвете подкрался к постовому и увидел, что тот спит, а автомат лежит рядом. Этот офицер тихонько взял автомат, вытащил из него затвор, положил автомат на старое место и ушел.

Солдат проснулся и почувствовал, что что-то не так – нет затвора. Тогда он позвонил в караулку и попросил друга принести ему затвор от другого автомата. Благо, начальник караула спал.

Офицер погулял немного и пошел к этому постовому. Тот кричит: "Стой! Стрелять буду! ", а потом и впрямь стрельнул в воздух. Этот офицер обделался и прекратил свои проверки.