Однажды в 1900 году британский джентльмен по имени Норман Причард приехал на Всемирную выставку в Париж и узнал, что параллельно с выставкой в городе проводятся Олимпийские игры, прямо как в античные времена.

Причард, как и любой британский джентльмен, имел некоторое отношение к спорту и захотел принять участие в соревнованиях. Но оказалось, что британская команда уже сформирована и дополнительных участников в ней не ждут.

Тогда Причард вспомнил, что вообще-то является уроженцем Калькутты и попросил Олимпийский комитет допустить к участию "Сборную Британской Индии" — единственным участником этой сборной он сам и стал.

Причард действительно оказался очень неплохим спортсменом и выиграл две серебряных медали — в беге на 200 метров и в беге на 200 метров с барьерами. Больше Причард никогда в Олимпиадах не участвовал, переехал в США и снялся там в паре десятков голливудских мелодрам.

Ну а по итогам парижской Олимпиады 1900 года состоявшая из одного Причарда индийская сборная заняла семнадцатое место в общекомандном зачёте. Прошло вот уже 120 лет, а выше индийцам подняться так и не удалось.

Знакомый прокладывает компьютерные сети. Сегодня вернулся с очередного объекта, рассказывает (от первого лица):

Фонд содействия заказал прокладку компьютерной сети. Работаю, стены сверлю, монтирую, то се. А надо сказать, что общение в этом фонде происходит на смеси английского, немецкого, русского и польского... Подходит немец, задает какие-то вопросы относительно будущей сети, а можно ли обойтись без сервера, а можно ли будет поиметь доступ в интернет, а можно ли защититься от хакеров... Отвечаю потихоньку, в общем, разговариваем...

Тут подходит переводчица (лет 25-27) и говорит:

— - Может, Вам помощь переводчика нужна?

— - Да нет, говорю, я немецкий знаю, моего уровня хватает.

— - А... Ну тогда ладно.

И, отойдя метров на пять, оборачивается и говорит:

— - Вообще-то, он с Вами на английском говорил...

Сестра моей прабабушки была угнана на работы в Германию в 17 лет. В 1942 году за попытку побега она оказалась в концентрационном лагере. По прибытии на перроне у женщин уточняли, кто работал портнихой и умеет хорошо шить. Шить она не умела и руку не подняла, но в последний момент немецкий офицер вытащил ее из толпы и отправил к портнихам. Неизвестно, чем она ему приглянулась, но в тот же вечер он ее изнасиловал, и насиловал постоянно. Периодически он добрел, просил называть его Уве, приносил ей что-то из еды и одежды, учил "человеческому языку", много смеялся. Через пару месяцев она заболела тифом вместе с большинством женщин барака. Многие умерли, но остальные уже начали выздоравливать, когда в один из дней за ними пришли, чтобы отвести к врачу. Перед санитарным корпусом тот офицер приказал дать ему пощечину, или он ее застрелит. Она подчинилась, на что он, под смех охраны, ударил ее прикладом настолько сильно, что разбил лицо и выбил зуб. Дальше потащил ее за ворота в лесок, кинул на землю и дал автоматную очередь в метре от неё. Что-то сказал стоявшему поблизости старику и ушел. Старик оказался фермером, в доме которого она проработала до освобождения Польши. Того офицера она больше никогда не видела, как сложилась его судьба — неизвестно.

Был у нас в части майор, начальник топослужбы.

Приходит он однажды в комнату дежурного по бригаде "макарова" сдавать после наряда. При этом необходимо отдельно сдать патроны, магазины и сам ствол, но перед этим продемонстрировать, что в стволе патрона нет.

В это время в дежурке бывает несколько человек (что вообще-то Уставом запрещено). Ну вот, заходит этот человек, вынимает ствол, передёргивает и стреляет. Все, конечно, присели и задрожали. Пуля никого не задела, уйдя в плинтус. К топографу приходит мысль, что он НЕ ВЫТАЩИЛ МАГАЗИН. Вытаскивает. Отводит руку, нажимает курок, ожидая щелчка, но раздаётся выстрел. Пуля делает отверстие в столе между дежурным и помощником. Народ на корточках расползается по углам. НАДО БЫЛО УДАЛИТЬ ПАТРОН ИЗ СТВОЛА, но топограф в шоке и видит в происшедшем проделки Шайтана, поэтому швыряет пистолет наугад, но подальше от себя, как проклятый предмет, нашептывая матерные проклятия.

Пороховой дым, дрожащие люди с белыми лицами, обращёнными к герою.

Все живы. Как хорошо жить!

После этого его ставили только в патруль (там огнестрельного оружия не выдавали).