Мне захотелось испечь штоллен; это что-то вроде масляного кекса с сухофруктами, который готовится к Рождеству.

Правильный штоллен божественен. Он сладкий; он тяжёлый; он пропитан ароматами корицы и ванили, имбиря и апельсина. И хереса! — да-да, хереса, хотя можно взять и ром, и коньяк, и настойку на черноплодке. Он вылеживается несколько недель в прохладном месте, посыпанный сахарной пудрой, завернутый в фольгу и пекарскую бумагу, и зреет, как чудесный плод.

Готовить штоллен легко.

Расскажу, как это делала я.

Взяла два вида изюма, тёмный и светлый, курагу, засахаренную вишню, инжир и горстку чернослива, а ещё апельсиновые цукаты и немножко клюквы, тоже засахаренной — всего с полкило или чуть больше. Порезала их на кусочки, залила хорошим коньяком и отставила в сторону.

Размягчила двести грамм сливочного масла.

Отсыпала в чашку сто пятьдесят грамм сахара.

Выложила из холодильника четыре яйца, чтобы они нагрелись.

Просеяла через сито полтора стакана муки.

Сверилась с рецептом. Рецепт советовал взбить сахар с маслом, а затем добавить яйца, муку, влажную фруктово-коньячную смесь, перемешать, выпечь кекс, и когда он остынет, от души пропитать его ромом.

Внезапно на меня снизошло умиротворение.

Я взяла миску, в которой плавали сухофрукты, и большой ложкой вычерпала и съела: два вида изюма, курагу, засахаренную вишню и инжир; ещё я съела чернослив, апельсиновые цукаты и немножко клюквы, тоже засахаренной — всего с полкило или чуть больше. Оставшийся на дне коньяк я выпила через край.

Масло и яйца сунула в холодильник.

Муку высыпала в банку.

Сахар бросила, где стоял.

И помчалась прочь, хохоча как птица Алконост, про которую хоть и говорят, что она сдержанно посмеивается, но на самом деле врут, ибо кто живёт на острове Буян и управляет погодой, не может смеяться пристойно.

Рекомендую всем этот прекрасный рецепт. Он довольно несложен в исполнении. Возможно, поначалу вам покажется, что вы не выпьете восемьдесят грамм коньяка без закуски, но поверьте, это легче, чем кажется! А результат подарит вам много приятных минут.

P. S. Таким же образом готовятся блинчики с начинкой и капустный пирог.

Первый весенний день, настроение возвышенное, еду на работу.

Смотрю, впереди, что-то автомобили скучковались. Как говорил мой незабываемый инструктор — непонятная ситуация, первое что делаешь, убираешь ногу с газа.

Качусь. Даже слегка притормозил. Ба-бах, сзади кто-то прилетел. Но слегка.

Эхма, ну вот, так всегда,

Девушка открыла для себя шугаринг. Так как я небольшой любитель бритья, она в шутку предложила "пройтись" по лицу. Вчера согласился. Итог: я в печали, лицо в огне. Зачем? А затем! Щетина ведь колется… Ох уж эта любовь.

Р. S. Парням на заметку. Ни за что не ведитесь на подобные провокации. Мордобой, попадание в пах, даже неразделённая любовь — ничто в сравнении с ощущением, когда десятки волосинок покидают вашу кожу: ))

Я сталкерша. Не сохраняю информацию о людях, никак не пытаюсь нанести им вред, но пробить могу. Иногда от скуки. Самый забавный случай — недавнее знакомство с иностранцем. Мило общались, он реален, но, видать, представляет себе, что у нас здесь и правда медведи по улицам ходят, а сами мы ничего дальше своего "села" не видим. Мужчина он красивый, конечно, нам было весело переписываться, но глуповат для 38 лет. Часто присылал мне фото и видео. И по этим данным можно было найти его место работы (носит мерч с логотипом, хотя без названия компании); улицу, на которой стоит его любимый бар, на фоне которого он сфотографировался; по нику можно было найти его старые соцсети, где указана фамилия; а там уже и домашний адрес; страницу мамы, с которой он, оказывается, живёт, но наврал, что это не так... План квартиры, стоимость ее аренды, информацию о районе, телефон, старую почту. Ну, думаю, понятно. Позже он вообще прислал мне фотографию своих прав, т. к. там указан его высокий рост. Окей, доказал. Но замазал часть данных, в том числе фамилию, которую я и так уже знала. Конечно, поиграв с контрастами, мне все стало видно.

"Имя — это термин, используемый для идентификации внешним наблюдателем".

После театра я долго-долго распевала кстати и некстати, "О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить! Я Русь от недруга спасу!...". В том числе в ресторанчике с подружками, отмечая День учителя.

Одну из подружек зовут Петровна. Она очень юная, но вот прям очень серьезная. Ради нее и собрались, собственно. Я, ее молодой муж, Гошик, совершенно несерьезный. Сначала все обижались на него, что он нашу красавицу так дразнит, а потом привыкли, даже сама Петровна.

Но не были бы мы троллями, если бы, не обсуждая "Слово" и не поминая Васнецова, "После побоища", не говорили все время "Гошик Святославович". Ну и дошло до плача Ярославны на недоразрушенной стене Putyvl"я. Тут я оговорилась, мол, так горестно Петровна убивалась...

— Петровна?

— Тьфу, Ярославна.

— А как ее звали?

— Ефросинья.

— Ну надо же... А у меня одноклассницу зовут — Ярославна. Ее родители сказали, имя уж очень красивое.