Жил у нас ризеншнауцер и кот. Черный такой толстый кот.

Жили мы в то время вдвоем с братом.

Приходим как-то с ним домой, открываем холодильник — еды нет. т. е вообще, никакой еды нет.

Переглянулись, пошли в магазин — накупили колбасок, сосисок, сырка.

Собрались кушать — приходит братовский друг и зовет нас гулять — собираемся, уходим. Еду закрываем в холодильнике. Возвращаемся. Еды в холодильнике НЕТ. Вообще нет, и рядом с холодильником тоже ничего нет.

Стали думать, что делать. Нашли товарища, у которого была камера, поставили на кухне — загрузили холодильник — ушли. Картина такая — Ризак подходит к двери холодильника — на спину прыгает кот — передними лапами "обнимает" ручку холодильника. Ризак пятится — холодильник открывается.

Ризак — вновь к холодильнику. Кот на спину — в холодильник — все оттуда спихивает. Спрыгивает. Ризен толкает мордой дверь, та закрывается. Эти сволочи сжирают все — напополам. И оставшееся аккуратненько пихают под кухонную полку.

Вот им точно не стыдно было — гаденышам.

Так, главное, эта парочка нас четко убедила в том, что пес — коту не товарищ. Пока все были дома — к друг другу не подходили даже — а тут прям-таки идиллия.

Сижу в комнате, тут слышу, что отец из зала ругается, понимаю что разговаривает с начальником по телефону. Длительность и тон разговора говорят сами за себя. Тут он вешает с силой трубку (да-да, аппарат у нас дисковый стоит, раритетный), становится тихо. Через некоторое время выходит он из зала и произносит: "Мало того, что лапы на мне нагрел, так ещё и обосрал! Пользуется мной как хочет! "

Я: Пап, твой начальник всегда собачом был тем ещё! Не бери в голову, бери в плечи, шире будешь!

Папа: Да при чём здесь мой начальник-то? Вот этот засранец — показывает на волнистого попугайчика на своём плече - топчется по мне своими холодными когтистыми лапами и серет как конь! Чем ты его только кормишь?!

ЖИВОЙ ВЕЛИКОРУССКИЙ ЯЗЫК

Владимир Иванович Даль, учёный и писатель, был человеком твёрдых принципов и строгих нравов и из своего "Толкового словаря живого великорусского языка" исключил все неприличные слова. (Позже их вернул туда, в третье издание, профессор Бодэн де Куртэнэ.) И вот однажды некая дама вздумала похвалить Даля за то, что он своё сочинение очистил от всяких нецензурных и неприличных слов.

Владимир Иванович, выслушав похвалы дамы, тут же ехидно заметил:

— Да как же вы, мадам, узнали, что этих слов там нет? Вы, значит, их искали?

Моя кошка научилась мне мстить! когда она зевает, я засовываю ей в рот палец. А когда я зеваю, эта стерва засовывает мне в рот всю морду!