Было это в 1945 году. Великая Отечественная шла к концу. Наши войска уже продвигались по Западной Европе. У дороги показался указатель с надписью "Веrlin 100 km". И что-то в этой надписи было как-то совсем не по-нашему. То ли строгий готический шрифт, то ли надпись на языке уже по сути поверженного врага, то ли высокомерная аккуратность у пыльной дороги. Всё это не хотела принимать душа советского солдата. Нашёлся среди них шутник, который исправил ситуацию, дописал внизу: "х[ер]ня — дойдём!". И сразу стало веселее! проходят мимо указателя измученные сражениями, всеми тяготами и лишениями бойцы и их усталый угрюмый вид сменяется улыбками, неизвестно откуда берутся силы бодрее идти вперёд.

В это время по дороге проезжал кто-то из высокого начальства и поинтересовался причиной внезапного веселья. Прямым текстом содержимое надписи доложить никто не решился, пришлось самому ехать почитать "первоисточник".

Прочитав текст надписи, немедленно потребовал вызвать шутника к себе.

Делать нечего, пришлось нашему герою сознаться в содеянном, несмотря на серьёзный вид высокого чина с большими звёздами на погонах. Не перекладывать же свою вину на боевых товарищей! Уже был готов понести суровое наказание по законам военного времени, как неожиданно для всех был представлен к награде с формулировкой "За поднятие боевого духа".

Вот такой счастливый конец у этой истории того сурового времени. Вечная память всем, кто сражался за нашу Родину!

История эта произошла в одной из софтверных компаний "там", в 80-е годы. Один из продуктов компании был закуплен армией и, надо же такому случится, "свалился". Армейская часть тут же связалась с компанией и потребовала устранить программный сбой.

Компания поручила эту работу своей программистке, Л. , приехавшей в "страну" из Союза. Проблема заключалась в том, что Л. еще не имела гражданства "страны" и армейская часть категорически отказалась пускать ее на свою территорию. Было решено, что выяснение причины сбоя будет сделано по телефону.

Итак, Л. сидит в офисе компании. Раздается звонок и на том конце провода с Л. желают говорить лейтенант (ЛТ) и майор (М). Л. объясняет, как запустить программу в режиме "отладка" ("debug" для тех, кто понимает) и просит ввести некоторую команду. Далее происходит диалог:

ЛТ.: "Команда выполнена".

Л.: "Прочитайте, пожалуйста, коды, которые вы видите на экране".

М.: "Не говори ей. Пусть сама скажет, что мы должны увидеть".

Чтобы не утомлять читателя, скажем, что майора все-таки удалось убедить в том, что шестнадцатеричные коды памяти не являются военной тайной и исходная проблема была решена к удовольствию обеих сторон.

В далеком 2011 году, как раз перед реформой "милиция/полиция" отправили меня в командировку в соседний район для оказания практической помощи при расследовании уголовных дел. Кроме меня там был назначен в дознаватели участковый из местных — Дима — спокойный парень, немного приторможенный, но вполне адекватный и веселый. Район это небольшой,

Обама сказал, что российская армия — вторая по мощности в мире.

"Ну может пока и не первая, но уж точно не вторая, господин президент", — прокомментировал Рогозин.

Сам-то понял, что сказал?

Тут про зарплату военнослужащего вспомнили. Что, мол, у солдат деньги отбирают. Да, это так, видимо, это какой-то таинственный способ финансирования армии.

Я служил с 1998 по 2000 год, зарплата у нас была... не помню, то ли 21 рубль, то ли 29 рублей. Почему же, спросите вы? Да потому что я за всю службу её не разу не получил, никто не получил. Вся зарплата шла на финансирование нашего батальона. У санитарки не было из лекарств ровным счётом ничего, ну кроме марганцовки и йода. Ей покупали бинты, пластыри, мази. Писарю покупали бумагу и ручки. Мало того, иногда не хватало и этих денег, тогда нас собирал комбат и просил, каялся, говорил, что стыдно, но Родина в опасности и срочно нужно профинансировать в силу своих возможностей ремонт крыши казармы. И тогда родители чем могли тем помогали — кто стольник, кто полтинник вышлет, кто гуталина пришлёт. Когда я рассказал это своему знакомому, который на год раньше пришёл с армии, он помолчал, а потом сказал: "да, повезло тебе, а мы рыбу для столовой ловили... удочками". К слову сказать, нас тоже не очень кормили, еда напоминала тюремную баланду.