Работал я в своё время на стройке, был свидетелем одного интересного случая.

Как обычно, основная рабочая сила там — ребята из Средней Азии. Был там у них один здоровяк, таджик Анвар, ростом под два метра, рама широкая. В общем, шкаф ещё тот. Был он и грузчиком, и резчиком, и сварщиком, и монтажником в одном флаконе. И Валентин Петрович — мастер участка, в основном он-то и "рулил" всеми работягами.

На объекте в то время жёстко взялись за соблюдение трудовой дисциплины, разных СНиПов, правил техники безопасности и т. д. Трахали, короче, за нарушения по-чёрному.

И тут Петрович видит, как Анвар несёт баллон пропана для резки металла.

По правилам ТБ нельзя было одному рабочему тащить баллон, только вдвоём разрешалось, и то, если по объективным причинам нельзя было воспользоваться специальной тележкой. Например, сломана она, или невозможно проехать с ней до места.

Налетает, значит, Петрович, "аки коршун", на бедного таджика и давай его крыть:

— Твою медь, Анвар! Нельзя, нельзя так делать! Что ж ты, мудила, один баллон таскаешь, Геракл ты этакий, когда по два надо?! Хочешь, чтобы нас с тобой выдрали по полной программе?!..

Петрович поорал, поорал и ушёл в курилку нервы успокоить.

Возвращается, и у него аж слёзы из глаз выступили от увиденного: идёт Анвар и на каждом плече по газовому баллону несёт!

У меня очень трагичная история первой любви. Нам было по пятнадцать, когда мы познакомились, год дружили, потом стали встречаться. В момент, когда он знакомил меня с семьей, выяснилось, что мой отец — старая любовь его матери, от которой в юности она сделала два аборта, и которого она всей душой ненавидит. Она не просто не приняла меня, она выгнала меня из квартиры, облив супом, а потом названивала моим родителям со словами: "Чтобы я вашу [м]лядину рядом со своим сыном больше не видела".

После такого скандала нам не то что встречаться, нам даже дружить запретили, и все мольбы, просьбы и уговоры с обоих сторон были бесполезны. В этот период времени было все: и встречи украдкой по ночам, и передача писем и записок через общих знакомых, и бесконечные разговоры по телефону, когда никого рядом нет.

Когда я заканчивала одиннадцатый класс, мы спалились: он пришел ко мне на последний звонок с букетом цветов, хотя я очень просила его этого не делать. Родители насильно отправили меня учиться за три тысячи километров. Мы общались каждый день, созванивались, списывались. Мы оба без продыху работали, чтобы перестать зависеть от своих семей и быть вместе. И вот спустя два года у нас получилось. Он приехал ко мне, мы стали жить вместе, были безумно счастливы, что наконец-то все закончилось. А неделю назад он не вернулся домой. Пырнули ножом в подворотне, спасти не успели.

Сижу в пустой квартире и вообще не понимаю, как дальше жить.

Рассказываю со слов главного героя. Была как-то у нас поездка в Испанию от института (якобы для изучения испанского языка). И был у нас на курсе паренек один, который дико боиться летать. И вот чтобы он долетел приходилось кормить его какими-то таблетками, от которых потом появляется страшный зуд (ну вот такой странный эффект!). Это предыстория, а теперь сам рассказ. Первый вечер в Мадриде — народ гуляет! И вот четыре парня наших идут по улице — осматривают город. В один прекрасный момент у одного из них дико начинает чесаться жо%а. Да так сильно, что почесать ее ну никак не получается. Он и так развернется и эдак — все чешется, зараза. Остальные приятели идут и хохочут над беднягой. Так продолжается минут 15. Парень не выдерживает и говорит: "так, вы меня прикрываете, а я встану к стенке и чешу!" Сказано — сделано. Он поворачивается к первой попавшейся стене спиной, приспускает штаны и начинает самозабвенно чесаться. Это продолжается минуты 2. Потом он обращает внимание на странную реакцию своих спутников — сначала они стояли молча с вытинутыми рожами, а потом просто рухнули на землю от смеха. Парень ничего не понимает, поворачивает голову, а там... оказалось тонированное стекло испанского ресторана и на него оччччень загадочно смотрит мужик, который сидел прямо напротив его. .. "пятой точки". Наполненная ложка так и зависла в воздухе по дороге ко рту.

Была у Татьяны Пельтцер одна страсть – преферанс. За игрой она могла проводить ночи напролет. Играли, конечно, не "на интерес". Однажды в узкий круг актеров–завсегдатаев "салона" Пельтцер попал молодой Александр Абдулов, поклявшись, что он мастерски играет в преферанс.

В ту ночь он обыграл Пельтцер всего на 9 копеек, но при всяком удобном случае она напоминала ему о том, как он ее "обобрал", и пристыженный Саша выворачивал карманы, отдавая ей все их содержимое. С тех пор долгие годы Абдулова и Пельтцер связывала нежная дружба. Он помогал ей, как мог, когда она начала терять память: подсказывал ей текст, незаметно щипал ее, чтобы она говорила свою реплику.

Однажды она пожаловалась ему, что все чаще не узнает людей. Абдулов сказал: "А вы встречайте всех, как родных! "С тех пор актриса даже незнакомых людей при встрече на всякий случай обнимала и говорила: "Ох ты, мой родной, как твои дела? "

Работали на выпилке кустов вдоль ж/д, обнаружили в кустах шалаш и жильца…Разговорились, мужик потерял память, жил уже три года в шалаше! Работал без сна и отдыха, грузчиком, дворником, ничем не гнушался, в шалаше круче, чем в квартире у некоторых и генератор дизельный и спутник тв…Память вернулась, доки восстановил, мужик — хирург! В гости зовет. Так в жизни бывает…