"... Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано — это всего лишь душица, которую её бабка заваривала ей в детстве от кашля — удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира.

А моцарелла — это если в молоко плеснуть скисшего вина (уксуса, говоря проще), и откинуть на марлю. Неликвид, в общем, который пить никто уже не может, утилизировать хоть как-то.

Добить тем, что суши — это когда нищий рыбак (которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай) сидит в море в лодке и торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя. Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки кишат, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и жрёт это. Причем панически оглядываясь, не видит ли кто — они вообще это в мозг не смогут уложить.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю. Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб (а там всё сожрано) и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их и когда они станут мягкими — дабы туда сухари макать. Просто потому что жрать было нечего.

А престижный французский суп буйабес — это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке (потому что даже на шалаш на берегу денег нет), продав основной улов, заваривает остаток улова — который не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят они, живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на 4 края и 4 мяса. Смотрят и офигевают. Потому что всё вышеперечисленное внезапно не Престижно — ибо не Загранично. И что?

Бедные, бедные злые люди... "

Александр Ширвиндт

Дело было в давние застойные времена, когда ходили с огромными авоськами, а молоко с ряженкой в стеклянной посуде продавали. Проезжую часть не глядя, наискосок, игнорируя все мыслимые правила дорожного движения, переходила тучная пожилая женщина лет пятидесяти и килограмм за сто весом. В одной руке авоська с картошкой, килограмм десять, меньше

Представьте себе страну, которую еще совсем недавно называли одной из самых криминальных точек на планете. Туристам туда лучше было не соваться, так как риск оказаться жертвой ограбления или чего похуже был слишком велик. Но прошло всего несколько лет, и та же страна вошла в список самых безопасных в мире, куда уже спокойно отправляются

Иван Иванович Сосницкий, гордость русской сцены, роль Городничего в "Ревизоре" сыграл так, что сам Гоголь пришёл в восхищение. И даже написал актёру записочку, в которой попросил Сосницкого выступить на сцене Театрального училища. Чтобы будущие актёры увидели эталонного и при этом живого Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского.

Однако, для чиновника талант — ничто, так, лишние хлопоты. И когда Сосницкий, актёр уже немолодой и заслуженный, попросил прибавки жалования, директор Императорских театров Гедеонов ответил ему отказом. Потому что актёры, они же как дети, и баловать их вредно. Сосницкий, хранивший записочку Гоголя поближе к сердцу, возмутился от такой несправедливости и в порыве праведного гнева подал прошение об отставке, которое Степан Александрович, также человек вспыльчивый, под горячую руку и подмахнул.

На следующее представление "Ревизора" в театр пожаловал сам император Николай Павлович, большой поклонник Гоголя. И вдруг вместо густого баритона Сосницкого услышал скрипучий фальцет: "Я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие... "

Известие в самом деле получилось пренеприятным. Император был очень недоволен и потребовал у Гедеонова объяснений. Как ни оправдывался директор, как ни ругал скверный характер Сосницкого, Николай был неумолим. Актёра пришлось вернуть и жалованье ему увеличить.

Чем старше становлюсь, тем больше обожаю и люблю животных, самые преданные существа на земле.

Историю прочитал в комментариях под одним роликом в интернете.

"После войны моя бабушка с детьми вернулись с Германии. Дом был сожжён. Жили в бане. 3а дровами ездили в лес на саночках. Маме в ту пору было лет 12.

Однажды, когда она везла дрова, почувствовала, что кто-то смотрит. Повернулась, а за ней идёт матёрый волк. Она не побежала, это было бесполезно, а села на саночки и заплакала: "Ну, чего ты хочешь? !" Через минуту волк развернулся и убежал, а ведь тощий был сильно.