Вот история, которая произошла лично со мной. Поступил я в военное училище. Выдали нулёвую форму, всё как полагается, ну сапоги там и так далее. И вот, первая утренняя зарядка в новом качестве. В этих сапогах не то что бегать — ходить невозможно. Но вроде побежали. Бегу это я, бегу, ну дышу конечно усиленно, превозмогаю так сказать трудности армейской жизни. И вот посреди всего этого веселья, мне прямо в рот, с противным жужжжжжаниием, влетает во-о-о-от такая муха, которую я по инерции и с некоторым усилием, но всё же успешно, проглатываю. От пережитого волнения, тем более ещё свежа в памяти школьная информация о количестве болезнетворных микробов на теле мухи, у меня начинаются спазмы и меня рвёт прямо посреди моей, жизнерадостной и движущейся, как единый организм, ставшей почти родной роты. Тут же, посредством единогласного, но не высказанного мнения окружающих, и с милого разрешения старшины, меня отправляют в санчасть, благо — почти добежали. Своим хитиновым панцирем муха ободрала мне горло, даже говорить и глотать было больно. И вот заключительная картина в санчасти. В кабинете сидит уставший начальник санчасти с врачом, которые не справляются с массовой миграцией заболевших, ну натёрших ноги там, да и просто сачков. И тут вхожу я, лысый, молодой, в новой нежёванной форме, с пугливым и страдальческим выражением лица, и на участливый вопрос капитана: "Ну а с тобой то что случилось, сынок?" чётко и по-военному отвечаю: "Му-у-у-у-ху проглотил!" Далее следует немая сцена, а после выяснения ситуации — дружный хохот. Но горло мне всё-таки чем-то смазали.
* * *
Эту историю рассказал мне мой знакомый, тогда еще курсант военного училища. В рамках программы обучения он ездил на военные сборы в войска, где, собственно история и произошла.
Проходили учения. На них приехала важная комиссия (то ли делегация генштаба, то ли Минобороны). И эти достойные отцы солдат, вдоволь насмотревшись "войны",
выпивали за мощь обороны страны в столовой в расположении одной из воинских частей. Это мероприятие затянулось далеко за отбой.
И вот уже ночью по расположению спящей части в распахнутой шинели, твердым шагом, явно не соотносящимся с распространяемой им аурой перегара, идет впереди группы генерал – глава делегации – и подходит к дежурному по аэродрому.
— Звони своему начальнику, и скажи ему, чтобы срочно нашел мне лопату.
Перепуганный и недоумевающий молодой лейтенант звонит то ли дежурному офицеру, то ли самому командиру части и говорит:
— Товарищ генерал просит, чтобы вы ему нашли лопату.
На что собеседник в достаточно грубой форме говорит, что лейтенант сошел с ума или нетрезв, и явно больше не будет служить в вооруженных силах, по крайней мере, под его началом.
После затянувшихся переговоров дежурного с начальником трубку берет сам генерал и нокаутирует абонента плотным пакетом непечатных выражений, смысл которых сводится к следующему: "Ты не понял, нужно найти лопату, или всем конец".
После этого события часть была поднята по тревоге, и уставших солдатиков построили возле каптерок, всучив им в руки шанцевый инструмент (лопаты, ломы etc). Такую странную просьбу генерала расценили, как желание проверить готовность к зиме. Таким образом солдатики простояли до выяснения обстоятельств.
А обстоятельства были следующими. Лопата – это фамилия одного из военачальников, приехавшего в составе делегации, который, по непонятным причинам, выйдя из столовой, пошел не со всеми на аэродром, а в противоположную сторону. Устав на учениях, он свалился и мирно спал на газоне все это время, пока не был обнаружен, идентифицирован и доставлен на территорию аэродрома.
* * *
Прихожу я, короче, в налоговую. Я не бухгалтер, но муж попросил: "Сходи!". Смотрю я платёжки и читаю: "Плата за нормативные и сверхнормативные выбросы вредных веществ, размешение отходов за 1 и т. д. кв. 2000г." Я типа, не поняла. У него торговая маленькая фирма. Какие выбросы? Я спрашиваю у инспектора:
"Что такое?"
Она долго думая наконец-то мне выдаёт:
"Ну туалетом вы то пользуетесь!"
Минута молчания.
* * *
Это приключилось со мной двадцать лет назад, когда я служил в нашей непобедимой и легендарной доблестной Советской Армии срочную службу, второй год в чине сержанта.
Как оно водилось, по обыкновению по осени все доступные доблестные войска были отправлены выводить из прорыва сельское хозяйство, а проще говоря — собирать на полях морковь.
А поскольку чистой воды в округе было не много, а витаминов воинам не хватало, то как следствие трудового сельского десанта — дизентирия.
И вот погрузили нас, пятерых засранцев поутру в УАЗик, и повезли в окружной госпиталь. Там нас на первичный осмотр принял аж целый прапорщик, который всем без исключения поставил по "телевизору" (толстенная труба, которая вводится в прямую кишку для исследования оной). Жуткое ощущение, если ты не голубой (тем привычно). Тем не менее мы все прошли испытание, сидим, краснея от боли и стыда друг перед другом, а прапор что-то уж очень долго обследует последнего бойца.
— Слушай — говорит — а у тебя вроде все нормально, точно у тебя живот болит?
— Да нет — отвечает боец — мне в травмотологию, ногу ушиб!
Как мы не обосрались от смеха — до сих пор ума не приложу.
Ну что ж, разместили нас по палатам, и началась у нас райская по армейским понятиям жизнь- целый день только жрешь витамины да валяешся на койке. Палата на пятерых, никаких подьемов-отбоев. Отравляли эту идилию лишь два обстоятельства: сварливая бабка-уборщица, в совершенстве владеющая щваброй и русским-матерным, и здоровенный и тупой как мамонт сосед по койке татарин боец Ишмуратов.
Нам надо было иногда сдавать кал на анализ, для чего медсестра приносила маленькие баночки с наклеенными на них фамилиями. А у бабки-уборщицы был большой стеклянный горшок, в котором она держала ершик для чистки унитаза. И вот мы однажды из хулиганских побуждений взяли и переклеили бумажку с фамилией "Ишмуратов" с маленькой баночки на большой стеклянный горшок!
Ишмуратов немного поудивлялся, почему у него банка больше чем у других, но потом все-таки справился с поставленной задачей.
Можете себе представить, что было утром, когда боевая бабка обнаружила свой инвентарь доверху наполненным дерьмом и с надписью кто это сделал. Для меня это утро — одно из самых ярких воспоминаний.
* * *
Давно, учился я в военном училище, в славном городе Питере. В конце мая выгнали наш взвод на полевой выход на недельку. И
вот по прошествии этой недели возвращаемся мы в казармы. Идем уставшие, грязные, голодные. Приятель мой Витька (большой бабник), а позади него Алик (азербайджанец).
Витька:
— Эх сейчас бы в баньку, да потом пожрать, а потом в мягкую постель да с теплой бабой.
Алик:
— И чтоби она меня ни трогала...
Истории о армии ещё..
