История рассказана на встрече ветеранов израильских ВВС. Рассказана вприсутствии главных героев и их жен, так что, скорее всего, правдивая. Итак, начало пятидесятых годов. Комадиром ВВС был генерал Эзер Вейцман(нынешний президент государства). Материальная часть оставляла желатьлучшего, так что аэрофотосъемки производились на легких поршневыхсамолетах. И вот, такой самолет заходит на посадку. Пленка использована не доконца, так что, при желании, можно еще снимать. А прямо по курсупосадки, перед полосой, оказалась летняя большая душевая — т. е. простоогромная загородка без крыши. А в ней — огромный контингентДЕВОК-военнослужащих. Пилот заходит на посадку, девки не обращаютвнимания, пейзаж — выше всяких похвал. Палец пилота уже лег на кнопку, но тут он вспомнил, что съемка очень важная, и что ее должны, непроявляя, прямо с самолета отвезти в Генштаб. Ладно, посадил самолет, сдал пленку, отрапортовал, а потом рассказал товарищам, что было.
Через несколько часов в эскадрилье — звонок:
— Пилота такого-то.
Позвали.
— Такой-то у телефона.
— Говорит Эзер Вейцман. Это вы зашли на посадку над душем, полным девок?
— Я...
— Засняли?
— Нет...
— Дурак!
* * *
Нижеследующая история действительно имела место в Физтеховских лагерях в 1985, куда я был призван под знамена герцога Кумберляндского.
Сортир у нас был в казарме. Такой достаточно продвинутый — со сливом в канализацию, в пол вмурованы Очки (именно с таким ударением это произносилось). И вот на наше дежурство
по учебной батарее приключился засор этого сооружения, повлекший за собой всякие неприятности типа overflow и т. п. Прапорщик ничуть не был удивлен этим траблом, он был готов вступить в единоборство со стихией. Построил он наш дежурный наряд (ясный хер — прямо в сортире) и начал вещать с таким пафосом, какой отмечался лишь в обращении Жукова перед началом Берлинской операции.
— Товарищи! — начал он. — Мы должны грудью закрыть наших товарищей по оружию от взъярившейся стихии! Посему дежурный наряд своими полномочиями я преобразую в боевой расчетом.
Дальше мы подивились радужным перспективам продвижения по службе, которые сулила нам такая реорганизация. Дежурный (старший наряда) становился командиром боевого расчета, 1-й дневальный — Оператором Первого Очка, и т. д. до Оператора Четвертого Очка. Операторы Очек были вооружены имевшимися у прапора девайсами, представляющими из себя 20-мм металлический прут, на конце которого была прилажена резиновая манжета, по своему диаметру соответствующая входному отверстию очка. Командир расчета был вооружен самым передовым в мире знанием, в соответствии с которым он должен был с четкостью метронома отдавать команды "Делай Раз!" и "Делай Два!".
Услышав первую команду номера боевого расчета, занявшие боевую позицию возле Очек, должны были вонзить оружие победы в говнодышащее жерло, по второй же команде — извлечь его оттуда и принять исходное положение.
... Читатель, ты возможно уже смеешься. Подожди!
В выполнении этой боевой задачи главное — это "слетанность" всей четверки, ибо те самые четыре Очка представляют собой сообщающиеся сосуды (со всеми ВЫТЕКАЮЩИМИ отсюда последствиями). Ежели какой из номеров расчета несколько запаздывал с погружением девайса, в лицо ему с леденящим душу звуком вырывалась зловонная кумулятивная струя...
... Даже если этому человеку была дана богом диавольская реакция и он ухитрялся убрать свою голову с линии огня, каловые массы, достигнув высшей точки траектории и равномерно распределившись в воздушном пространстве, накрывали ВЕСЬ! расчет с той стороны, откуда вероятный противник не ожидался...
Выслушав в свой адрес особое определение со стороны боевых товарищей, незадачливый оператор спешил с выполнением команды в следующий раз и тогда троекратно ослабленная струя вырывалась на волю из Очек, операторы которых замерли в ожидании мига атаки в весьма пикантных позах.
... Сортир мы, конечно прочистили, а в характеристике нашего сотоварища, бывшего в тот день старшим, появилась запись: "В совершенстве владеет ракетно-ядерным оружием..."
* * *
Дело было не то в конце 70-х, не то в начале 80-х, в учебной роте N-ского полка или как его там еще... Выходит вы-шепоименованная учебная часть в поле, а дежурным по части остается молоденький "летеха" — совсем недавно из училища. Возвращается часть с учений, он к комбату: "Так, мол, и так, товарищ капитан, расскажите, по какой форме заявле-ние на новое оружие пишется"А капитан отвечает: "@&^! и &&^@#&*#! Не новое оружие, а вон, в углу, ОЗК лежит, одевай и иди, ищи!". Ну, не ОЗК там был, а Л-1 — офицерский, с комбинезоном — но это уже детали. А так-то история закончилась очень даже хорошо, только долго лейтенанту пришлось пистолет отмывать...
* * *
Друг моего знакомого еще в советские времена ходил на научно-исследовательском судне "Дмитрий Менделеев". Однажды у них произошла следующая история.
Боцман, который служил на этом судне уже очень давно, имел собственную коронную подколку над молодыми матросами. При переходе экватора он подходил к тому кто находился в плавании первый
рази серьезной физиономией говорил следующее:
— Наш корабль скоро будет переходить экватор. Так как при переходе экватора меняется состав воды, то нам необходим облегченный якорь. Поэтому одну лапу надо удалить.
С этими словами он давал в руки молодому пилку по металлу и подводилего к якорю. Молодой начинал мастурбировать с лапой (попробуйте представить себе якорь океанского судна и сколько времени надо, чтобы его перепилить), а остальная команда укатывалась со смеху. Молодой матрос быстро понимал, что его "обули" и покатывался вместе со всеми.
Но однажды боцман нарвался... После того как на эту удочку попался очередной молодой матрос, команда свободная от вахты сидела в кают-компании и прикалывалась над чуваком. Спустя примерно двадцать минут приходит матрос и докладывает, что "ваше приказание выполнено — лапы нет". В кают-компании наступила мертвая тишина.
— Что??? Ножовкой...?
— Ну, с пилкой я до утра бы провозился. Я сходил в трюм за автогеном. И автогеном ее...
Боцман пулей выскочил на палубу — и точно, якорь сиротливо лежал с одной лапой. Боцман получил хороший пистон от капитана и больше так не шутил.
* * *
Моего отца призвали в армию в 1939 году. Тогда в Рязанской области боролись с симулянтами, т. е. признавали годными всех подряд 8-0. В их часть попали две такие жертвы. Один был... ну, я не знаю... даун, илипросто человек, лишенный памяти. Он никак не мог запомнить знаки различия или как они тогда назывались, и ему написали шпаргалку, в которой нарисовали петлицы, и написали, какому званию они соответствовали (погоны в армии ввели только во время войны).
Благодаря этой шпаргалке бедняга мог быть дневальным. Однажды в часть приехал проверяющий из штаба дивизии. На беду (а может, на счастье) дневальным был этот тормоз. Он скомандовалпо уставу "Встать, смирно", подошел к начальству и начал: "Товарищ...", потом заглянул в свою шпаргалку и, повернувшись к начальству спиной, окончил: "Вольно. У нас такие не водятся". На следующий день его комиссовали.
Истории о армии ещё..
