СТАЛЬНЫЕ ШАРЫ

В самолете разговорился с соседом у окна.

Худенький, кучерявый, зовут Александр, по профессии скрипач. Сошлись мы на Питере, Александр там родился и вырос, а я прожил пять лет.

Вспоминали гнетущие девяностые и Саша рассказал вот такую историю:

Однажды зимой, поздно вечером ехали мы с папой в трамвае, он меня в "музыкалку" возил, мне тогда лет восемь было. Народу немного, человек пять – десять, на весь вагон.

Вдруг на остановке залетает настоящая бандитская бригада, шесть человек, почему-то я и количество запомнил. Злые, видимо что-то у них там случилось, может от ментов убегали. В любом случае, такие в трамваях не ездят. Все разнокалиберные – от двухметровых, до мелких, но по виду настоящие бойцы. Со сломанными носами и ушами.

В общем, по профессии спортсмены, а по должности бандиты.

Одеты так красиво, что глаз не отвесть: спортивные костюмы, фирменные кроссы, про цепи вообще молчу. Да что там цепи? Каждая их лайковая куртка стоила как весь наш трамвай.

Они громко матерились, что-то обсуждали, а пассажиры вжались в кресла, головами не вертели и усилием мысли притягивали трамвай побыстрее к своей остановке.

Тут, один из братвы ненавязчиво закурил.

Какой-то дедок со своего места, не оглядываясь, проворчал, что-то типа: "В трамвае не курят"

Бандит повернулся к перепуганному народу и громко спросил:

— Кто?! Кто сейчас что-то вякнул?!

В ответ унылая тишина.

Браток продолжил:

— Если кто хочет что-то сказать, то учтите – за слова придется ответить. Готовы подраться? Предъявляйте. Нет? Сидите тихо и уткнитесь в окно.

Естественно – публика совсем притихла и вжала голову в плечи, хорошо что хоть деда не выдали, который возмущался.

И вдруг, мой папа, мой тщедушный интеллигентный папа: сто шестьдесят сантиметров ростом и пятьдесят кило весом, инженер технолог кондитерской фабрики, шепчет мне: "Сашок, сиди тут, держи скрипку"

Мой отчаянный, сорокалетний папа, который никогда в жизни не дрался, встал и, о ужас, пошел на заднюю площадку, где ржали и курили бандюки.

Одну руку он крепко сжал в кулак, и я прекрасно видел, как дрожали его пальцы, я и сам чуть не умер от страха за него.

Папа подошел к ним и громко сказал, стараясь скрыть тремол в голосе:

— В трамвае курить нельзя! Потушите пожалуйста сигареты!

Повисла бесконечная пауза, бригада удивленно изучала моего папу, его сжатый кулачок, и наконец один из них ответил:

— Ну, нельзя, так нельзя, ты сказал, мы тебя услышали. Не каждый день встретишь человека со стальными шарами.

Окурки тут же полетели в форточку.

Я не усидел на месте, прибежал с футляром и встал за папой. Один бандит погладил меня по голове и сказал:

— Скрипач, ты даже себе не представляешь какой у тебя крутой батя, можешь им гордиться.

Трамвай остановился на перекрестке, бригада распахнула двери и десантировалась на улицу.

Мы с папой поехали дальше и я всю дорогу пытался выяснить, что это у него за такие "стальные шары", и для чего они нужны? А папа глупо улыбался и неумело уходил от темы…

Как-то лет 5 назад, в студенческие годы, забросила меня судьба в Киргизию на каникулы. Есть там озеро Иссык-Куль. Сняли мы с ребятами там комнату недалеко от озера, ну и в первые дни познакомились с соседями — такими же туристами. Семейная пара: муж, жена и два пацаненка. В один прекрасный день решили мы, значит, скинувшись вместе с ними арендовать у местных небольшой катер — занырнуть в глубины озера. Сделка прошла успешно, как собственно и ныряние, возвращаемся к пирсу, от которого отходит прогулочный теплоход (раза в 4 больше нашей посудины). Тут начинается экшн, ибо бензин, предательски закончившийся за 100 метров до берега — не самая большая проблема в сравнении с теплоходом, идущим прямо на нас. Короче говоря, мы разошлись в сантиметрах 40 друг от друга, но это еще не все. Малой из этой семейки подходит к бате, дергает его за руку и выдает на ухо, так что услышали все: "Батя, какать хочу!". На что отец, пребывавший в глубоких раздумьях после знакомства с теплоходом, во всеуслышание выдает: "Терпи, сына, тут все хотят, но все молчат! "

Преамбула, как водится. Декабрь 1989-го, большой сибирский город.

Несколько институтских активистов собираются ехать в ГДР, договариваться насчет продолжения студенческого обмена и организации интерлагерей у нас и у них. Собрались ехать впятером, чтобы было не скучно. Все, как обычно, откладывается на последний день и по

Однажды Иван Андреевич Крылов обедал в трактире, к нему подсела нахальная дама и говорит: "О, я так мечтала с вами познакомиться, а вы можете для меня сочинить стих"... Ну, и впрочем по нагнетающей, треская его обед, несла всякие дамские милые глупости.

Крылов, посмотрев на неё пристально, сказал: — "Ну ладно, как хотите мадам, но только потом не обижайтесь".

— "Что вы, что вы, как можно на такого великого поэта и обижаться", — ответила мадам, облизывая свои пальчики.

Иван Андреевич пристально посмотрев, начал:

Возле образа Крылова

Села рыжая корова,

С бородавкой на носу

Жрёт чужую колбасу.

Возле образа Крылова

Сидит наглая...

Речь была прервана, мадам резко, истерично встала, зыркнула на поэта и воскликнула: — "Я то думала вы настоящий поэт, джентльмен, а вы, вы месье просто наглый прожорливый, напыщенный хам"!

Дама в истерике ушла, а поэт преспокойно доел свой обед.

В литературе.

О. Генри — Фараон и хорал: Рассказ

Зимние планы Сопи не были особенно честолюбивы. Он не мечтал ни о небе юга, ни о поездке на яхте по Средиземному морю со стоянкой в Неаполитанском заливе. Трех месяцев заключения на Острове — вот чего жаждала его душа. Три месяца верного крова и обеспеченной еды, в приятной компании, вдали от посягательств